Казнь Шерлока Холмса
Шрифт:
— Вот именно, мистер Суэйн. Единственный выход — продолжать наблюдение, как ни утомительно это занятие. То, что Гросс получает сообщения в Лондоне, представляется мне бесспорным. Скорее всего, их привозят ему в гостиницу — если только он не находит послания между страницами книг на полках Британского музея.
— Не думаю, — негромко проговорил гость.
Прошло три дня, в течение которых наше расследование совершенно не продвинулось. Наконец за завтраком Холмс бодро сказал:
— Надеюсь, Ватсон, вечером вы не заняты?
— Вроде нет. А к чему вы спрашиваете?
— Сегодня понедельник, и доктор Гросс, в силу привычки, наверняка проведет ночь в чаринг-кросской гостинице.
— Он может и не приехать.
— Приедет. Я позвонил туда вчера и осведомился, нельзя ли оставить для мистера Гросса сообщение. Мне ответили утвердительно, но я не стал ничего передавать многоуважаемому доктору. Что скажете? Едем в гостиницу к восьми часам?
— Сколько времени мы там проведем?
— Мой дорогой друг, если бы я это знал, то, наверное, и ехать не пришлось бы! Вероятно, понадобится целая ночь, хотя есть шанс, что управимся быстрее. Полагаю, сведения от адмиралтейского шпиона Гросс получает именно в гостинице в вечерние часы. Теоретически не исключено и то, что записку для него оставляют в библиотеке Британского музея: листок вкладывается в книгу, она сдается библиотекарю и отправляется в подвальное хранилище, а затем доктор Гросс ее заказывает и извлекает послание. Но мне, как и Суэйну, это представляется слишком рискованным, а следовательно, маловероятным. Вдруг письмо найдет сотрудник библиотеки или случайный читатель, взявший том в руки? Наконец, оно может просто потеряться. В общем, случись что, и оба участника заговора будут немедленно вычислены. Нет, гостиница Чаринг-Кросса больше подходит для подобных целей.
Итак, вечером мы сели в кеб, который миновал залитую фонарным светом Трафальгарскую площадь, затем Стрэнд и подвез нас к гостинице, находящейся близ железнодорожной станции. Отсюда отправлялись составы на континент. Мы прошли по мягким коврам мимо зеркал в позолоченных рамах и колонн малинового мрамора в зал ожидания первого класса. Здесь стояли темно-синие бархатные кресла и полированные столики, предназначенные для состоятельных пассажиров Южной железной дороги. Скоротав в роскошной обстановке час-другой, они садились в поезд до паромной переправы, а затем продолжали путь в Кале, Остенде, Париж, Берлин или Милан.
Холмс устроился у стены и нажал кнопку маленького электрического звонка. Через секунду перед нами появился подросток в форменном костюме и фуражке шоколадного цвета. Медные пуговицы на его куртке были так начищены, что их сияние едва не ослепляло. Вглядевшись в лицо посыльного, я узнал одного из солдат «нерегулярной армии Бейкер-стрит», много раз служившего моему другу глазами и ушами. Пару лет назад повзрослевший паренек был приставлен к делу, но все еще числился в «небольшом списке» помощников великого детектива.
— Был и ушел, сэр, — отрапортовал он, прежде чем Холмс успел задать вопрос.
— Уже?
— Да, сэр. Ваш джентльмен, который утром отправляется читать книжки, а приходит обычно в восемь, сегодня, должно быть, пропустил ужин. Он вернулся в семь, в половине восьмого позвонил из своей комнаты и дал мне полкроны и билетик, чтобы я забрал из багажной конторы его вещи. На вокзале я получил маленький чемоданчик, который был заперт на замок. Неизвестно, что лежало внутри. Когда я вернулся, джентльмен дал мне еще полкроны. Неплохой заработок для одного вечера, мистер Холмс!
— Маленький чемоданчик… — задумчиво повторил мой друг. — Вы молодец, Билли. В самом деле, молодец. — Холмс полез в карман, и через секунду в раскрытой ладони его осведомителя блеснула золотая монета достоинством в полсоверена. — Можете прибавить это к тому, что дал вам доктор Гросс. А теперь принесите, пожалуйста, два стакана односолодового виски и кувшин горячей воды.
— Может быть, содовой, мистер Холмс?
— Я не привык портить хороший напиток сельтерской, Билли. Ступайте.
Как только парень ушел, мой друг повернулся ко мне:
— Ватсон, они почти у нас в руках! К следующему понедельнику мы все узнаем. День недели выбран не случайно: человек выносит из Адмиралтейства секретные бумаги в пятницу вечером, поскольку в уик-энд никто не обнаружит пропажи и в его распоряжении будет два дня, чтобы их скопировать. Максимум времени, минимум риска. В понедельник утром шпион оставляет чемоданчик с копиями документов в багажной конторе вокзала. Затем наверняка направляется в эту гостиницу, запечатывает билетик в конверт и отдает привратнику для доктора Гросса, который вскоре должен прибыть из Оксфорда.
— Недурно! — воскликнул я, невольно восхищаясь простотой этого плана. — А старик вручает билетик мальчишке, чтобы тот принес багаж.
— Так и есть. Во вторник утром доктор Гросс отправляет чемодан обратно на вокзал, а потом бросает багажный билет в гостиничный почтовый ящик или просит слугу отослать конверт с почтамта. Специальное отделение не усматривает в поведении пожилого джентльмена ничего подозрительного. Между тем в среду адмиралтейский шпион получает чемоданчик, а в пятницу уже идет с ним на службу. И так из недели в неделю.
— Да, и вряд ли Гросс сдает на хранение пустой портфель, — стал рассуждать я, ухватившись за протянутую Холмсом нить. — Думаю, адресат находит там указания относительно того, какие документы должны быть переписаны. Адмиралтейский служака забирает чемоданчик не позднее вечера среды, так что у него в запасе предостаточно времени, чтобы все подготовить.
— Превосходно, Ватсон! Добавлю, что, кроме инструкций, шпион извлекает из портфеля пачку банкнот — плату за измену.
Билли вернулся с графином воды и двумя стаканами. После его ухода Холмс продолжил:
— Во вторник доктор Гросс возвращается в Оксфорд и зашифровывает полученные сведения, а в субботу передает их Хеншелю в музее. Круг замыкается. Держу пари, что ни один из этой троицы ни разу не видел двух других сообщников.
Как выяснилось позднее, мой друг был абсолютно прав. В следующий понедельник адмиралтейского шпиона удалось выследить: им оказался молодой человек по фамилии Престон, чертежник. Те, кто знал его, говорили, что он усерден на службе, довольно замкнут, придерживается строгих моральных правил, друзей у него мало. Жил он в скромном домике на юге Лондона вместе с хворой сестрой. И только тщательное изучение полицейских досье помогло выяснить, что зять Престона, служащий адвокатской конторы, в надежде вылечить жену затеял рискованную игру на бирже, сняв деньги со счета фирмы. Как водится, несчастный рассчитывал вернуть «заем» и остаться в барыше. Но надежды не оправдались. Адвокат отправился за решетку, а его жена, сестра Престона, приняла яд. Доза оказалась недостаточной, чтобы убить женщину, но превратила ее в умалишенную калеку. С тех пор Престон заботится о ней. Кто знает, может быть, ее судьба внушила ему ненависть к своей стране и всему человечеству? Желая помочь больной, от которой отвернулись все остальные, муж и брат избрали скользкие тропы, ведущие к преступлению.