Keeping 13
Шрифт:
— Ты знал, что Шон называл Джоуи "Па-Па", пока ему не исполнилось два? — Я резко перебила его. Мои глаза были широко раскрыты и полны непролитых слез, руки сжаты в кулаки и тряслись по бокам. — Шон действительно думал, что его брат был его папой. Я полагаю, что было бы легко совершить ошибку, знаете ли, учитывая, что Джоуи почти не спал по ночам, занимаясь ночным кормлением и меняя подгузники, когда мама работала по ночам или погружалась в свою депрессию. Так что, продолжай и скажи Шону, насколько неуместен Джоуи. Или, еще лучше, скажи Олли и Тадгху, что каждый раз, когда Джоуи спал за дверью их спальни, опасаясь, что наш отец пойдет за ними, это не имело значения. Расскажи им о том, что все побои, которые Джоуи терпел
— Ты знаешь, я не это имел в виду, — вздохнул он. — Конечно, он имеет значение. С моей стороны было дерьмово это говорить.
— Да, — выдавила я, тяжело дыша. — Так и было.
— Я пытался сказать, что Джоуи больше восемнадцати. Юридически он взрослый, и социальные работники им не интересуются. Они сосредоточены на несовершеннолетних детях — тебе, Тадгхе, Олли и Шоне. Он не в поле их зрения.
— Ты уже познакомился с Шоном? — Я услышала свой вопрос жестче, чем думала, что способна. — Олли вырос, не так ли? Тадхг тоже. Какого возраста им было, когда ты видел их в последний раз? Три и шесть, не так ли? — Я знала, что должна остановиться и обуздать это, но не могла. Я была так взбешена тем, что он мог быть таким легкомысленным в своих словах. Мне было больно слышать, как он называл Джоуи неуместным , потому что я знала, что именно это чувствовал Джоуи, когда он в ярости уходил ранее. — Мне было десять. Джоуи было двенадцать — едва ли старше, чем Тадгх сейчас. Ты думаешь, мы изменились, Даррен?
— Многое изменилось, — прошептал он.
— Да, так и есть, — согласилась я дрожащим голосом. — И мать, которая была так добра к тебе, мама, которую ты помнишь, — это не та, которую мы пережили.
— Она все еще твоя мать.
— Видишь ли, ты продолжаешь называть ее так, но я помню, что у меня была только одна такая.
— Шэннон…
— Его зовут Джоуи, — выдавила я, сжимая в кулаке простыни. — Не относящийся к делу. Он был нашей матерью, Даррен, когда наша настоящая ушла. — Слезы текли по моим щекам, когда я заговорила, заставляя себя выговорить это так, чтобы он услышал: — Когда ты ушел, что-то умерло внутри нее. Она не была прежней. Все потемнело. Ты думаешь, что знаешь, но это не так. Ты не можешь знать, потому что не видел…
— Я увидел достаточно, Шэннон, — устало ответил он. — Поверь мне.
— Что бы ты ни видел, это было в то время, когда она присутствовала, — выпалила я. Я говорила все это не для того, чтобы причинить ему боль. Мне просто нужно было, чтобы он понял это. — Ее не было здесь очень давно.
— Послушай, я не собираюсь тебя принуждать, — наконец ответил он. — Что бы ты ни хотела делать, это твой выбор.
Но…
— Но дело не только в тебе, — добавил он. — Будущее Тадгха, Олли и Шона тоже поставлено на карту.
Итак, у тебя нет выбора…
— Мама старается, Шэн, — уговаривал он. — Она готова сделать все возможное, чтобы у нас все получилось.
Ты в ловушке…
— Ей просто нужен совет, — прошептал он. — Итак, если вы просто доверитесь мне и будете следовать моему
— Ч-что? Я не собираюсь в суд, — выдавила я, не торопясь попасть туда первой. — Я не собираюсь выступать против него, Даррен. — Я покачала головой, тело сильно тряслось. — Ни за что.
— Шэннон, он больше не сможет причинить тебе боль, — убеждал Даррен. — Клянусь, это будет…
— Ты только что сказал мне, что его арестовали не за это, — выпалила я. — Это значит, что он на свободе. — Я подавила желание закричать и вцепилась в матрас. — Это плохо, Даррен. Ты этого не понимаешь, но я понимаю. Я вижу. Все это пройдет, она примет его обратно, и тогда он заставит меня заплатить за то, что втянул его в н-неприятности. — Шмыгая носом, я протянула руку и грубо вытерла слезы со своих щек. — Джоуи прав; для таких людей, как мы, нет справедливости. Он получит пощечину — и это если нам действительно повезет. Нет, я ничего не говорю о нем.
— Он должен заплатить, Шэннон.
— Тебе легко говорить, — выпалила я в ответ, дрожа. — Когда ты не цена.
— Что? — Даррен нахмурился. — Шэннон, в этом нет смысла.
— Как бы то ни было, Даррен, ты все равно не поймешь, — всхлипнула я. — Он любил тебя больше всех.
Даррен замешкался, как будто не мог поверить словам, которые только что слетели с моих губ. — Ты не могла ошибаться сильнее, — выдавил он. — Ты чертовски ошибаешься, Шэннон.
— У тебя есть слова, — прошипела я, защищаясь. — Жестокие слова, ужасные слова, вещи, которые никогда не следовало говорить тебе, и я так сожалею об этом, но ты не получил того, что получили мы… — Мне пришлось остановиться и сделать несколько успокаивающих вдохов, прежде чем я смогла закончить: — Как бы плохо ты ни думал, что это было, когда ты жил дома, сколько бы пощечин, как ты думаешь, ты получил, я обещаю, что это стало в миллион раз хуже после того, как ты уехал. Я обещаю тебе, что мы с Джоуи взяли больше.
— И ни у кого из вас нет того, что есть у меня, — прорычал он, теряя хладнокровие ко мне. — У вас была милая маленькая семья на шесть месяцев. Ты получила мороженое и гребаные объятия. Ты не получила того, что получил я, Шэннон, и будь чертовски рада этому!
Я вздрогнула от его слов.
Даррен уронил голову на руки. — Мне жаль.
— Да, — прошептала я. — Мне тоже.
6
Я НЕ ЛЖЕЦ
ДЖОННИ
Вчера меня соблазнили ложным чувством безопасности те самые люди, которые привели меня в этот мир обещаниями действий. Однако в ту минуту, когда мне помогли вернуться в постель и вызвали медсестру, мне стало совершенно ясно, что меня обманули. Это стало еще яснее, когда мне сказали, что хороший ночной сон в моей собственной постели прояснит мои безумные мысли.
Ублюдки.
Сон ни черта не прояснил в моих мыслях. Когда я проснулся этим утром, то думал о Шэннон и о такой горячей ярости в моем животе, что я был уверен, что у меня разовьется язва.
Всю дорогу домой из Дублина мое тело было неспокойным, а мысли неслись ко всем чертям. Когда мы, наконец, пересекли границу и вернулись в Корк, клянусь, я никогда не был так счастлив вернуться в мятежную страну, что было вне всякой иронии, учитывая, что я провел последние семь лет в заговорах и интригах, чтобы выбраться из этого места.
Но теперь все было по-другому.
Я был другим.
Мне нужно было повидаться с людьми и заняться всяким дерьмом.
Моим главным приоритетом является Шэннон.