Keeping 13
Шрифт:
Похмелье даже близко не подходит для описания той боли, которую испытывала моя голова, когда я пришла в себя на следующее утро, ссохшаяся на полу нашей палатки. Мой желудок вел гражданскую войну с моими нервными рефлексами, и я не смела пошевелить ни единым мускулом, в ужасе от того, кто может победить. Лежа совершенно неподвижно, я открыла свои бедные глаза и застонала, когда солнечный свет лишил меня способности ясно видеть.
— Я умираю, — всхлипнула я, молясь о
Откуда-то совсем рядом раздался стон боли, и с огромным усилием мне удалось повернуть голову в сторону и найти Джонни. Он выглядел так же плохо, как и я, и корчился от того, что выглядело как физическая боль. — Прекрати это, — умолял его низкий голос. Перевернувшись на живот, он уткнулся лицом в пол, а затем громко застонал. — Задерни шторы или что — нибудь в этом роде, Шэн, блядь, что угодно, — уткнувшись лицом в подушку, взмолился он. — Просто сделай так, чтобы солнце перестало светить.
— Я не могу, — причитала я, ужасно жалея себя. — Я уже на пути сюда, Джонни.
Должно быть, это потребовало от него больших усилий, но я почувствовала, как тяжелая рука опустилась на мой живот, а затем его пальцы стали описывать по моей плоти маленькие круги. — По крайней мере, мы пойдем вместе, — уговаривал он, все еще уткнувшись лицом в подушку. — У нас все было хорошо.
— Но я голая, — прохрипела я. — Я не хочу умирать голой.
— Это не будет иметь значения, когда мы умрем, — заявил он, так же обнаженный рядом со мной.
Несмотря на мое похмелье, я не смогла удержаться от желания окинуть взглядом его обнаженную фигуру, задержав взгляд на его голой заднице. — Мы, э-э… — Дрожа, я скрестила руки на своей обнаженной груди. — Мы делали это прошлой ночью?
— Что делали?
— Занимались сексом?
— Никакого секса. — Слегка сжав мое бедро, он снова уткнулся лицом в подушку и уставился на пол. — Просто спи.
Не убежденная, я огляделась в поисках обертки из фольги, но запаниковала, когда ничего не нашла.
— Но мы голые, — прохрипела я. Я осторожно пошевелила бедрами и почувствовала знакомую боль.
— Я знаю, — пробормотал он. — А теперь спи, Шэн. Пожалуйста. Мне нужно отвезти нас домой через несколько часов, и я пытаюсь выбить из себя Джеймсон, детка.
— А, ладно. — Корчась от боли между ног, я повторила его действия и осторожно перевернулась на живот, наблюдая, как он спит.
Мое молчание длилось целых семь минут, прежде чем я протянула руку и ткнула в смехотворно большой бицепс, обхвативший подушку. — Эй, ты уверен, что у нас не было секса?
Тихо застонав, Джонни попытался сонно кивнуть. — Сто процентов.
— Я чувствую, как будто что-то побывало
— Да, — ответил Джонни, глядя на меня прищуренным голубым глазом. Он поднял руку и пошевелил пальцами. — Эти.
— О. — Жар пополз по моему телу. — Хорошо.
— Спокойной ночи, люблю тебя, — пробормотал он, снова закрывая глаза.
— Но сейчас утро.
— Тсс… спи.
Чувствуя потребность, я собралась с духом и медленно придвинулась к его телу. Он весь горел, его кожа была горячей и гостеприимной. Прижавшись к нему, я потерлась щекой о его плечо.
— Я пытаюсь умереть здесь спокойно, Шэннон, — простонал он. — А ты даешь понять моему члену.
— Мне холодно. — Дрожа, я бочком придвинулась ближе к его большому телу, которое напоминало печь 24/7.
— На улице градусов тридцать, — заметил он, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на меня. — Тебе не может быть холодно.
— Я погибаю, — возразила я, дрожа. — Я погибаю.
Перекатившись на бок, Джонни медленно осмотрел мое тело с головы до ног. — Ах, дерьмо, — проворчал он, перекидывая бедро через мое и роняя голову мне на грудь. — Это мой план на день, который вылетел в трубу.
— Что? — прошептала я, жадно приветствуя его тепло, обнимая его и прижимая к себе. — Что случилось?
Он положил руку мне на бедро и удовлетворенно вздохнул. — Я не могу думать о смерти, когда ты так смотришь.
77
ПОКА ПРОЩАЙ
ДЖОННИ
— Я буду звонить тебе каждый день, — поклялся я, стоя посреди дублинского аэропорта и слушая, как по внутренней связи называют номер моего рейса. — И я отправлю тебе миллион сообщений.
— Но это уже будет не то же самое.
— Я знаю, но у нас все получится, — пообещал я.
— Каким образом?
— Мы разберемся с этим, хорошо? Но мне нужно, чтобы ты перестала плакать, — умолял я. — Пожалуйста.
— Я ничего не могу с этим поделать. Мое сердце разрывается здесь.
— Я скоро буду дома, — уговаривал я. — Это не навсегда.
— Нет — нет! Просто нет. Ты не можешь бросить меня, Джонни!
— Мне нужно идти, — простонал я. — Давай, не усложняй это больше, чем должно быть.
— Ты обещаешь, что это не будет прощанием навсегда?
— Я обещаю, — настаивал я, похлопывая его по спине. — А теперь, давай, Гибс. Ты перекрываешь мне доступ воздуха сюда.