Кексики vs Любовь
Шрифт:
— Ты же не хочешь мне сказать, что никто не клюнул на наше шикарное декольте.
“Наше” — это на самом деле не метафора. Платье, в котором я была на встрече выпускников — дивное красное платье в белый горох, идеально облепившее мою грудь и в трех слоях подола спрятавшее пятую точку — это Маринкино произведение искусства. Это она шила его почти неделю, измотав меня примерками, а себя — придирками.
Правда это все было в основном потому, что кто-то ей сказал, что неприлично, когда младшая сестра выходит замуж быстрее старшей, но… Не мне судить. С той самой
Фантазии у Маринки было хоть отбавляй, она в её количестве могла посоревноваться только с Рашидом, своим женихом, который в этой своей роли уже второй год ходил и ждал, пока капризный купидон подберет для меня хоть какого-нибудь мужика.
Я все же выжидаю паузу, разуваясь и сдавленно постанывая. Когда ты весом так близка к критической сотке — даже маленький каблучок в пять сантиметров высоты оказывается настоящим испытанием.
Увы, увы… Отстоять любимые лоферы мне не удалось. “Эти старушечьи тапки” Маринка поклялась сжечь, если я рискну выйти в них из дома. Я не рискнула, согласилась на лаковые лодочки, подаренные сестрой. И она была права — туфли действительно гораздо лучше сочетались с платьем. Но как же болят от них ноги, о-о-о…
— Юлька, ты меня бесишь! — сердито восклицает сестра, на седьмой минуте моих постанываний и кряхтений. — Давай колись. Неужели никого не зацепила?
— Это так возмутительно? — я иронично приподнимаю бровь. — Мариш, мы ведь обо мне говорим.
— Нет, дорогая, — Маринка скрещивает руки на груди, — мы говорим не о тебе, а о твоих прекрасных сиськах. Я в курсе, что ты привыкла их прятать, но ни один здоровый гетеросексуальный мужчина не должен при виде них испытывать хоть что-то кроме эрекции. Или они там у тебя эти?.. Нетрадиционные все, что ли?
— Боже упаси, — машу на неё, чтобы сестра не запускала всемогущую машину своей фантазии. С неё станется придумать, что у меня в классе все мальчики выросли в геев и только поэтому ни один из них в меня не влюбился. Она просто отказывается принимать как факт, что это не обязательно.
— Меня пригласили на свидание, — спасаю свою душу и честно сознаюсь в содеянном, — и даже до дома довезли. Так что успокойся!
— Да ты что, с ума сошла? — Маринка восторженно всплескивает руками. — В смысле “успокойся”? А что ты на свидание наденешь? Как накрасишься? Может, тебя опять в салон записать?
— Уймись женщина! — припоминаю, сколько стоит салонный макияж, и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не перекрестить сестру трижды, как бесноватую. — Свидание — завтра, ни один ближайший салон тебе так срочно запись не даст.
— Как завтра? Почему завтра? Зачем завтра! — на миловидном Маринкином личике отражается вся скорбь мира. — Между прочим, перед такими мероприятиями обычно на шугаринг записываются сначала!
— Ой нет! — я малодушно содрогаюсь при одном только напоминании об этом “сладком” виде пытки. — Поздно все менять. Завтра — значит завтра. С утра!
— Это чтобы
— Ерунда это все! — возмущенно поджимаю губы. Бесполезно возмущаюсь.
У Маринки стекленеет на минуту взгляд, и она, резко разворачиваясь, бросается в мою спальню.
Ну, все, капец!
— Я придумала! Я все придумала! — раздается восторженный вопль оттуда, и я, безнадежно вздохнув, поднимаюсь с нагретой уже скамеечки в прихожей.
Она ведь не уймется, пока я не приду. И не померяю!
Как я и думала — сестра копается в шкафу. Вышвыривает одну мою шмотку за другой, на многие из них поглядывая неприязненно.
— Господи, как можно было это купить? — возмущенно интересуется она, встряхивая на весу черную юбку в пол. Широкую, трапецевидного покроя. — Юль, объясни мне, будь так добра. Это зачем? В поход вместо тента над столом натягивать?
— Вообще-то я в этой юбке на собеседование ходила!
Маринка смотрит на меня как на чокнутую, с таким страдальческим выражением лица, будто ей уже сообщили, что моя шизофрения абсолютно не излечима.
— И на кого собеседовалась? — мрачно уточняет она.
— На су-шефа в итальянском ресторане, — цежу сквозь зубы. Вспоминать это мероприятие на самом деле обидно. У меня не все так плохо с резюме, как пытался убедить в том работодатель.
Маринка трагично вздыхает. И по её мнению, все дело в дурацкой юбке, а не в том, что “вы на кухне будете — как слон в посудной лавке”.
— Что ты придумала? — бурчу я недовольно, надеясь сменить неприятную тему. И слава богу — получается.
— Погоди. А, вот! — Маринка с радостным видом выдирает из недр моего шкафа очередную красную тряпку, которую сама же мне и притащила. Только эта тряпка не в горошек, а в клеточку.
— Эта юбка слишком короткая!
— Она на палец ниже колена! — отбривает сестра так быстро, что становится ясно — мои аргументы ей известны заранее, — и будь у меня время, я бы подшила её на ладонь повыше. Времени нет, увы. Зато это стильно и резко выделяет тебя на фоне других.
— Клетка как клетка, — я пожимаю плечами, — чему тут выделять.
— А, — Маринка торжествующе улыбается и снова зарывается в шкаф, — вот с этим!
— Ты с ума сошла! — я чуть не вою от выбранного ею “верха” — это вообще-то верх пижамы.
— Это топ-сорочка, — тоном несущего свет образования в массы отрезает сестра, — и не спорь со швеей, кондитер, я к твоим кондитерским приблудам не лезу и не говорю тебе, почему мастику на торт не мажут.
— Я сама тебе скажу, если что, — бормочу недовольно, держа “топ-сорочку” на вытянутых пальцах.
Черт возьми, как это надевать? Мне? Ладно, ладной Маринке хорошо, на нее мешок надень, никто не прикопается, а к полным людям спрос зашкаливающий. И не дай бог тебе продемонстрировать пару лишних килограмчиков в неурочный час. Заплюют же!