Кельтская волчица
Шрифт:
Пока шли все приготовления, матушка Сергия с напряжением ожидала, как бы не свершилось какого-то знака, который бы показал, что известно Всевышнему, что сгубила Арсения Федоровича вовсе не волчица дикая, а демоническая, злая сила. Потому она строго-настрого приказала Петру Петровичу не только в сострадании слезы молодой княжне платочком утирать, но и следить тщательно за концентрацией энергий в усадьбе. Но никаких поводов для тревоги до времени погребения, то ли по везению простому, то ли Божье воле не сыскалось.
Под неутихающим, холодным дождем гроб молодого
За гробом длинной процессией растянулись родственники княжеские и те из слуг, кому было позволено оставить хозяйство, чтобы проводить молодого барина в последний путь.
До самого Кирилловского монастыря шли пешком. Вслед за гробом, Петр Петрович и месье Поль вели, поддерживая под руки княгиню Елену Михайловну, в которой и кровинки, казалось не осталось — так она сделалась бледна и худа. Путь получился долгий и трудный. Свечи в руках гасли от дождя, их зажигали вновь, но для этого приходилось останавливаться.
Только далеко за полдень добрели, наконец, до обители — там в Успенском Соборе преставившегося торжественно отпели. После же понесли на кладбище, где в семейном склепе гробокопатели уже подготовили могилу.
Держа об руку княжну Лизу, матушка Сергия стояла у самого изголовья гроба, когда его крышку приподняли, давая проститься родственникам. Слезы, плач, стенания усилились.
Княгиня Елена Михайловна упала на тело сына, обцеловывая его. Федор Иванович на коленях в грязи обливался слезами.
Вдруг раздался невероятный гром, сверкнула молния, все шарахнулись в сторону от гроба, а он рухнул в яму, не удержавшись на комьях земли, лежащих рядом с могилой — тело Арсения едва не вывалилось из него. Но еще хуже, что вместе с гробом сына в могилу упала и княгиня Елена Михайловна. Матушка Сергия прижала к себе кричавшую от страха Лизу, а Петр Петрович подбежал, придерживая шляпу, к матушке Сергии и ухо ей обжег его горячий шепот:
— Камень-то мой совсем черный стал, точно говорю, я такого в жизни не видел!
— Не о том беспокоиться нынче надобно, — строго выговорила ему матушка Сергия. — Вы не видите разве, что стряслось? Помогите, помогите Елене Михайловне, вытащите ее! — и она подтолкнула стажера к могиле.
— Ага, ага, — кивнув, Сверчков побежал к гробу, перескакивая через груды скользкой глины — там Ермила с Данилой в четыре руки извлекали из ямы потерявшую сознание княгиню и пытались уложить покойника. Дождь усилился так, что шел стеной — ничего не видно было за ним на расстоянии вытянутой руки. Всю могилу залило водой и гроб плавал в ней, замаранный грязью.
— Закапывайте, закапывайте! — потребовала от гробокопателей Сергия. Несчастному Арсению поспешно всунули в руку отпустительную грамоту, быстро поцеловали принесенные из Собора образа и стали забрасывать могилу землей.
Но только гроб с телом скрылся под ней — раздался треск. Матушка
— Смотрите, — матушка дернула за рукав кафтана промокшего до нитки Данилку, — смотрите, не упадет ли она?
Тот взглянул наверх и очень быстро осознал неизбежное:
— Спасайся! — крикнул он, перекрывая шум ветра и плачи, — все — спасайся, в стороны! А то сейчас всех передавит бесноватая!
Схватив в охапку бесчувственную княгиню Елену Михайловну, он в два прыжка перенес ее от могилы, тогда как Ермила Тимофеич, сообразив, оттолкнул без всякого должного уважения князя, тот упал на спину в воду-но благо, нависшая опасность оправдывала бесцеремонность старого охотника. Береза накренилась еще ниже, треснув почти что пополам.
Матушка Сергия едва успела отбежать с Лизой и оттащить с собой бабку Пелагею, как дерево рухнуло на могилу, закрыв ее собой и придавив. После снова загрохотал гром, дождь полил еще некоторое время, и стал затихать. В полном изнеможении, перепуганные почти до смерти, участники похорон добрались обратно до Прозоровской усадьбы.
— Я читал в школе, — говорил матушке Сергии Петр Петрович, просушивая на печи в пустой поварне свой промокший насквозь черный сюртук, — будто всегда гроза случается, когда демоны приходят забрать прислужника своего. Неужто в самом деле так грешен был князь Арсений Федорович? Когда ж успел, молод вроде скончался… — матушка Сергия слушала его, глядя на мелкий, тихий дождь за окном.
— Это не оттого случилось, Петя, — проговорила она, не поворачиваясь к стажеру, — что несчастный Арсюша слишком много грехов накопил, это от того, что блуждает безнаказанно злая сила по здешней округе вот уже годов с сотню и творит, что ей заблагорассудится. Ни иконы, ни соборы ей не указ — над всем смеется. Нам с тобой еще много постараться придется, чтобы избавиться от нее, да и всю Андожу избавить.
— Вы и впрямь считаете, что сила эта изволила присутствовать на похоронах? — от неожиданного открытия Петр Петрович уронил на пол уголек из печи и засуетился вокруг, чтобы затушить его. — Неужто? То-то камень мой готов был разорваться от напряжения, даже почернел весь. А как же священники, собор, молитвы, ладан?
— Это только в русской сказке черт от ладана бегает, — слабо улыбнулась на его слова Сергия, — а на самом деле, он в человеческом сердце поселяется незаметно, и как не кури на него благовония, очень он уютно чувствует там себя.
— Как же справиться с ним? — пожал плечами Петр Петрович, почесывая пальцем во всклоченном мокрыми волосами затылке: — выходит, что никак?
— Это каждый сам для себя такую задачку решает, — ответила ему Сергия, — только к нашей миссии оно отношения не имеет. Мы же с тобой Петр Петрович, должны искать бледнолицего брата нашего красавца — Демона. И пока мы его не найдем — никому покоя не будет, ни семье князей Прозоровских, ни Андоже, ни всему Белозерью, ни нам с тобой.