Кельтский круг
Шрифт:
— Знаю, — суховато парировала Ильдирим, — я одна из таких дрессированных обезьян. Но что хуже всего, приходится читать эти материалы на коленке. Пока еще очень скудные. Ни у кого ничего не допросишься, все поворачиваются ко мне задом. Господин Лейдиг, вы ведь видели воспаленный зад шимпанзе? И это на государственной службе. Куда прикажете мне теперь обращаться, в какую другую группу? Ведь структура у вас все та же, что и год назад?
Ей показалось, что даже трубка, которую она держала в руке, покраснела от стыда. Лейдиг смущался с такой легкостью и быстротой, что прокурор не испытала удовлетворения от собственной язвительности. К тому же ответить на этот вопрос было не так просто. В начале прошлого года новый начальник отделения полиции «Гейдельберг-Центр» Ральф Зельтманн, смутно мечтая о создании эффективной, современной и квазиделовой структуры, разделил криминальную полицию Гейдельберга на следственные группы из
Однако Тойер и его группа, по характеру и привычкам способные ужиться не больше, чем удавы и кролики, посаженные в одну клетку, подружились вопреки всяким социологическим теориям. С другой стороны, глупость подобного административного деления была поистине безмерной, так что никто не знал, чего ожидать от начальства в дальнейшем, скорее всего осенью. Не новой ли катастрофы.
Внезапно связь оборвалась. Ильдирим недоверчиво тряхнула головой — с таким она сталкивалась разве что в фильмах. Она тут же приняла все на свой счет и представила, как какой-то умник, шуровавший в путанице проводов, с кривой ухмылкой перерезает кусачками один из них — мол, сейчас покажем этой турецкой бабе, почем фунт лиха. Впрочем, она знала, что все это чепуха. Над такими, как она, тут измывались более изощренно. Она попробовала позвонить Лейдигу снова — попусту.
Сколько еще у нее времени? Через три четверти часа ей назначена деловая встреча в Старом городе. От бюро до Бисмаркплац не больше десяти минут пешком, а своим размашистым шагом она доходит за полчаса до конца Нижней улицы. Еще попытка. Лейдиг отозвался снова, не без смущения:
— Тут ко мне зашел шеф, то есть Зельтманн, и я как-то инстинктивно положил трубку. Зачем, и сам не знаю… ведь разговор был служебный, ничего личного…
Ильдирим насмешливо тряхнула головой. Поступок как раз в духе мальчишки: таким, как он, постоянно мерещится, будто их застукали на месте преступления. Хуже, чем те, у кого рентген обнаружил в брюхе пять презервативов с героином.
— В общем, вот как у нас обстоят дела, — продолжал Лейдиг. — Хафнер сообщил, что уже выздоровел, и даже хотел явиться на службу прямо сейчас, хотя рабочий день практически закончился, но Зельтманн велел ему прийти завтра. Штерн тоже позвонил. С домом у него там что-то не вышло, к тому же он обещал впредь не отлучаться с работы по подобному поводу. Как будто его тянули за язык ляпать такие клятвы администрации… — Тут заявила о себе вторая, умудренная опытом половинка души Лейдига — но к ней он прибегал редко. — Наконец, даже Тойер возвращается из отпуска и успел позвонить Зельтманну. Кажется, он выходит на работу сразу после праздника, во вторник. Таким образом, дело закреплено за нами. Другие группы якобы все заняты либо тоже в отпусках… Сейчас мне придется хорошенько вникнуть в детали…
— Думаю, есть еще причина, по которой делом займется ваша великолепная четверка, — перебила его Ильдирим. — После истории с Тернером ваш идиотский Зельтманн явно держит вас за лихих парней и лучших сотрудников, поэтому и решил поручить такой вопиющий случай именно вашей команде.
— Для этого ему не обязательно быть идиотом, — запротестовал Лейдиг, но засмеялся, польщенный.
Потом она натянула джинсовую куртку и сбежала по лестнице. Выполняя этот опасный для жизни (из-за асимметричных каблуков) маневр, она ухитрилась еще и надеть рюкзак с лямками крест-накрест — при этом ее движения напоминали неумелого пловца. Если бежать быстро, с тобой реже заговаривают. Если мчаться сломя голову, некогда подумать даже о себе самой. Светило солнце, легкий ветерок играл ее черной гривой, когда она стремительно неслась по Курфюрстенанлаге в сторону Аденауэрплац. Мимо зданий, за каждое из которых архитектора следовало бы выпороть. Глаз отдыхал, лишь устремившись вперед, на первые дома Старого города. Сквозь толчею трамваев, автобусов и легковушек она пробилась налево, к Бисмаркплац, пронеслась мимо Дармштадтского Хофцентра, перегнала ленивого велосипедиста и, наконец, очутилась на набережной Неккара. Тут она сбавила темп. Выше по реке лежал залитый светом Старый мост. Нужно быть совсем уж тупым, чтобы при виде его всякий раз не испытывать радость — такой он роскошный, такой прекрасный, такой гейдельбергский.
Который час?
Каблучки стучали по асфальту. Справа тянулось оранжевое кирпичное здание гимназии курфюрста Фридриха. Бабетта, приемная дочка Ильдирим, вносила свой вклад в освоение немецкими детьми программы PISA. [5] Бабетта Шёнтелер, которую по самой ей неясным причинам она хотела официально удочерить в Управлении по делам молодежи. Сейчас она хотя бы не приносила жирные неуды, потому что по случаю Троицы ребят на несколько дней распустили по домам.
Тут она снова вспомнила про вчерашнее преступление. Возможно, оттого, что проходила мимо места, где весной прошлого года был обнаружен утопленник. Сегодня «дело Тернера», ее первое дело об убийстве, уже дважды всплывало в ее памяти. Ей стало стыдно. Тут был застрелен человек, просто так, в двух кварталах от ее дома. Бесчеловечная экзекуция, казнь, а она, прокурор, настолько погрязла в рутине, что почти забыла про этот ужас, и все потому, что впереди у нее выходные и кое-какие личные хлопоты. Старый мост постепенно приближался. Почему один человек стреляет в другого, порой без всякой причины? Она свернула направо, к церкви Святого Духа.
5
Программа PISA — международная программа оценки знаний 15-летних учащихся. Трехгодичный курс действует в странах ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития) с 2000 г.
3
— Поймите, речь идет не о добре или зле. — Дама из Управления по делам молодежи с замечательной фамилией Краффт [6] в самом деле, казалось, пребывала по ту сторону обоих понятий — пышущая здоровьем матрона с гладко причесанными рыжими волосами, не похожая на кассиршу из супермаркета лишь благодаря «интеллектуальным» очкам без оправы да мягкой и просторной псевдоиндийской одежде. — Речь идет исключительно о благе ребенка.
Ильдирим покорно кивала, хотя сжала челюсти так, что едва не выдавила пломбу из коренного зуба. Чем она, собственно, руководствовалась, как не желанием добра? Собственным эгоизмом, невольно признала она и была уже готова увидеть в этом зло.
6
Эбинг Рихард Фрайхерр фон Краффт (1840–1902) — немецкий психиатр, специалист по общей психопатологии и сексуальным расстройствам.
— Ребенку всегда важен контакт с настоящими родителями, насколько он возможен. Из многочисленных исследований мы знаем, что у детей в переходном возрасте возникают тяжелейшие проблемы с самоидентификацией, если они не видят рядом родителей. Ведь, глядя на них, ребенок думает: ага, эти люди произвели меня на свет, значит, я такой (или такая), как они. Понимаете? Представьте себе, что вы бы не знали, в какой стране родились.
Тут прокурор от досады едва не сломала и здоровые зубы.
— К счастью, я знаю, что родилась в Гейдельберге и что Германия, таким образом, моя родина. Страна, где я люблю гулять по берегу моря, купаться в Боденском озере, совершать восхождение на Цугшпитце и где меня проклинают в мечети за поведение, не подобающее мусульманке. Можем ли мы теперь поговорить о Бабетте, фрау Краффт?
Ее визави с недовольным видом поправляла свои бумаги. Ильдирим было ясно, что развернутое, по пунктам, возражение рискует спровоцировать противника на ответный удар, который пошлет ее в нокаут.
— Итак, фрау Ильдирим… Значит, вы хотите стать приемной матерью маленькой Бабетты Шёнтелер. Она живет в вашем доме либо, как в последние несколько месяцев, у вас. С позволения Управления по делам молодежи и матери. Фрау Шёнтелер находится на стационарном лечении по поводу тяжелой формы алкоголизма. Впрочем, она решительно против долговременной опеки. Мы еще не определились, надо ли лишать ее родительских прав…
— Видите ли, — Ильдирим пыталась говорить как можно вежливей, — у фрау Шёнтелер не просто проблемы с алкоголем. Она пьет по-черному, до беспамятства. О Бабетте никто не заботится, вообще никто. В трезвые минуты мать осыпает девчушку грубой бранью. Фрау Шёнтелер принимает мужчин за деньги. Доказательств у меня нет, но многое говорит за это. Трудно поверить, конечно, ведь она лишена всякой привлекательности, но некоторым мужчинам нравится падать так низко; вероятно, она потакает их самым грязным инстинктам. Мать обладает правами на девочку лишь потому, что родила ее, и только. Бабетта стала приходить ко мне все чаще и чаще. Ей хотелось кушать, хотелось поговорить со мной, хотелось, чтобы ее обняли и приласкали. Короче, хотелось того, что при нормальных родителях дети воспринимают как само собой разумеющееся. Я постепенно привыкла к ней, а потом и полюбила. Бабетта вовсе не маленькая принцесса, способная очаровать кого угодно. У нее прыщи. Она тупица. Пишет слово «математика» через «и», а на уроке географии путает Эквадор и экватор. К сожалению, в некоторых отношениях она слишком похожа на мать.