Кенилворт
Шрифт:
— Ты приятель Фостера, дружище?
— Закадычные друзья, как рукоятка с клинком, — ответил Майкл Лэмборн.
— Вот тебе золотая монета. Ступай за этим молодчиком, проследи, в какую нору он зароется, и потом дай знать сюда в замок. Да смотри, плут ты этакий, будь осторожен и молчалив, если тебе дорога твоя глотка.
— Все понятно, — ответил Лэмборн. — Я могу идти по следу, — что твоя собака-ищейка.
— Тогда убирайся, — сказал Варни, вкладывая меч в ножны. Затем, повернувшись спиной к Майклу Лэмборну, он медленно пошел к замку. Лэмборн на минутку задержался, чтобы собрать золотые
— Я толковал тем олухам об Эльдорадо. Клянусь святым Антонием, для нашего брата нет на свете Эльдорадо лучше нашей доброй старой Англии! Ей-ей, тут прямо золотые дожди льются! Лежат себе червонцы на травке, так густо, как капли росы, а ты знай себе собирай! Ну, ежели я не отхвачу свою долю этих сверкающих капелек росы, пусть мой меч растает, как сосулька!
Глава V
….Знал он жизнь
Так тонко, как моряк свой компас знает.
Ему всегда Полярную звезду
Указывала стрелка, и по ветру
Чужих страстей свой парус ставил он.
Энтони Фостер все еще был занят спором со своей красавицей гостьей, которая презрительно встречала все его уговоры и требования удалиться в свои покои. Внезапно у двери замка послышался свист.
— Вот мы и попались, — сказал Фостер. — Это сигнал твоего властителя, а что я скажу ему о суматохе, которая тут началась, ей-ей не знаю. Какая зловещая звезда привела сюда этого висельника, негодяя Лэмборна? Он словно с виселицы черт его знает как сорвался и явился сюда мне на погибель.
— Молчите, сударь, — воскликнула леди, — и откройте ворота своему хозяину! Милорд, дорогой милорд! — воскликнула она, бросаясь ко входу. И вдруг добавила тоном, в котором слышалось острое разочарование:
— Фу! Да это только Ричард Варни!
— Да, сударыня, — сказал Варни, входя в залу и отдав девушке почтительный поклон, на который она беззаботно ответила небрежным и недовольным кивком. — Это только Ричард Варни… Но даже первое серое облачко, когда оно слегка озаряется на востоке, радует нас, ибо возвещает приход благословенного солнца.
— Как! Милорд приедет сюда сегодня вечером? — спросила девушка с веселым оживлением, в котором, однако, чувствовалась тревога. Энтони Фостер услышал эти слова и тоже повторил вопрос. Варни ответил девушке, что милорд собирается навестить ее, и хотел добавить еще какие-то любезности, но она, подбежав к двери залы, громко позвала:
— Дженет, Дженет, сейчас же иди ко мне в комнату!
Затем, оборотившись к Варни, она спросила, не дал ли ему милорд еще каких-либо поручений.
— Вот это письмо, уважаемая леди, — сказал он, вынимая из-за пазухи небольшой сверток, завернутый в ярко-алый шелк, — ас ним и подношение властительнице его любви.
С лихорадочной поспешностью девушка бросилась развязывать шелковый шнурок, которым был перевязан сверток, но ей никак не удавалось быстро распутать узел, и она опять стала громко звать Дженет:
— Принеси мне нож… ножницы… что-нибудь, чем бы разрезать этот противный узел!
— Не пригодится ли мой скромный кинжал, уважаемая леди? — спросил Варни, подавая ей небольшой клинок изумительной работы, который висел у него на поясе в ножнах из турецкой кожи.
— Нет, — сэр, — возразила леди, отводя в сторону предложенное ей оружие, — не стальной кинжал разрубит узел моей преданной любви.
— Однако он их много разрубал, этих узлов, — промычал Энтони Фостер сквозь зубы, бросив взгляд на Варни.
Тем временем узел распутала своими чистенькими и проворными пальчиками не кто иной, как Дженет, скромно одетая, хорошенькая девушка, дочь Энтони Фостера, которая прибежала, услышав настойчивый зов своей госпожи. Из свертка было мгновенно извлечено ожерелье из восточного жемчуга вместе с надушенной записочкой. Бросив рассеянный взгляд на ожерелье, леди передала его своей прислужнице, а сама стала читать или, вернее, пожирать глазами то, что было написано на бумаге.
— Право слово, миледи, — сказала Дженет, с восхищением разглядывая жемчужную нитку, — даже дочери Тира, и те не носили лучших жемчугов. К тому же и надпись: «Для еще более прелестной шейки!» Да тут каждая жемчужина стоит целой усадьбы.
— Каждое слово этой драгоценной записки, девочка, стоит всего ожерелья. Однако пойдем-ка ко мне в уборную, мы должны принарядиться: сегодня вечером приедет милорд. Он просит меня быть с вами любезной, мистер Варни, а его желание — для меня закон. Я приглашаю вас позавтракать у меня сегодня, и вас тоже, мистер Фостер. Распорядитесь, чтобы все было в порядке и сделаны необходимые приготовления к вечернему приему милорда.
С этими словами она вышла из комнаты.
— Она уже важничает, — сказал Варни, — и так удостаивает нас своим присутствием, словно уже делит с ним его высокий сан. Что ж, не худо заранее прорепетировать роль, к которой предназначает нас судьба. Орленок должен приучаться глядеть на солнце, перед тем как воспарить к нему на окрепших крыльях.
— Если манера держать надменно голову, — подхватил Фостер, — защитит ее глаза от ослепительного блеска, то, уверяю вас, эта девица не опустит своего гребешка. Скоро она воспарит так, что я до нее и не досвищусь, мистер Варни. Ей-ей, она уже и сейчас плевать на меня хочет.
— Сам ты в этом виноват, тупой, неизобретательный олух, — ответствовал Варни. — Ты только и умеешь подчинять, что с помощью бесхитростной, грубой силы. Неужели ты не можешь сделать замок для нее приятным, придумать развлечения — музыку и разные другие забавы? Живешь ты тут рядом с кладбищем, и нет у тебя в башке догадки ну хоть напугать своих бабенок привидениями, чтобы они вели себя прилично?
— Зачем вы так говорите, мистер Варни! — взмолился Фостер. — Живых я не боюсь, но я не шучу и не забавляюсь с моими мертвыми соседями на кладбище. Ей-богу, надо духу набраться, чтобы жить так близко от него. Достойнейший мистер Холдфорт, проповедник в церкви святого Антонлина, натерпелся тут страху, когда в последний раз пришел меня навестить.
— Придержи-ка свой суеверный язык! — ответил Варни. — Но, раз уж речь зашла о посетителях, говори, плут, без всяких увиливаний, как это Тресилиан оказался у задней двери?