Кенотаф
Шрифт:
Соня и Оля молча сидели за столом в центре гостиной, пока мужчины разговаривали в эркере. Нет, они не пытались услышать их слова, они думали о своем, по-женски переживая и предстоящую разлуку, и ту бездну неопределенности, в которую их забрасывает судьба. Они привыкли, что рядом, поблизости есть друг, единомышленник, даже единочувственник, который всегда поможет, даст опору и делом, и словом. Теперь рушилось всё – и единомыслие, и опора, а физическая удаленность размером с огромную страну разрывала и простое общение. Это они понимали, и будущее без близкой поддержки друг друга виделось им пугающе неопределенным…
Через пять дней после смерти Серго Орджоникидзе в Москве открылся февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б). Основной доклад сделал вместо него генеральный комиссар госбезопасности, нарком НКВД товарищ Ежов. В его докладе и почти во всех последующих выступлениях обосновывалась точка зрения, что страна наводнена шпионами, диверсантами и вредителями, пролезшими на самые высокие партийные и государственные посты. Эти шпионы и вредителя, по мнению членов ЦК, намеревались захватить власть путем террора под покровительством зарубежных антисоветских спецслужб. В центре внимания членов ЦК была вредительская деятельность Бухарина и Рыкова. 27 февраля 1937 года секретарь Сталина вызвал Николая Бухарина и Алексея Рыкова на заседание пленума ЦК, где они были исключены из партии, арестованы и уведены с пленума под конвоем. Никто не сомневался в том, что жить им осталось совсем немного…
Ящик
Красноярск – Ленинград
30/III/37
Дорогая Оленька!
Прости, что пишу не сразу. Всё из-за нелегкого переезда. Приехали – ни кола, ни двора, всё внове, всё незнакомое, чужое, не до писем было.
Хотя грех жаловаться. Квартиру дали быстро: две комнаты по 17 метров плюс прихожая, кухонька и небольшой санузел – жить, слава богу, можно, всё же не коммуналка, как у всех почти… Заводской поселок на окраине города, до центра ходит автобус, зато на работу Ване совсем рядом, пешком…
Директора завода Ваня знал еще в Гражданскую, встретили его очень тепло, и он с первого дня так впрягся в работу, что только по ночам я его и вижу. Ну, сама знаешь, как Ваня к порученному делу относится. А тут дело совсем новое для него, да и ожидают от него много – короче, вызов судьбы: либо справится, либо нет… У Вани философия руководителя и простая, и сложная, как считать, – во всё сам должен вникать, всё лучше подчиненных должен уметь и понимать. Я не считаю это правильным, но его не переделаешь. Скажу тебе, только тебе: Ваню мне иногда безумно жаль, сердце ноет. Он вроде при деле, занят работой, доволен… Но вижу: гложет его изнутри разлад между словом и делом…
У меня пока не всё гладко. Устроилась дежурным врачом в заводскую поликлинику. Здесь всё в процессе организации, оборудования мало, лекарств не хватает, приходится выкручиваться. Но персонал старается, все работают очень ответственно, за плохую работу по головке не погладят, сама знаешь, как всё строго теперь.
Вилен не хочет идти в обычную школу, собирается поступить в ремесленное училище при заводе, но думаю, что в конце концов он пойдет в военное училище – уж очень тянется к военной профессии.
Про Красноярск пока могу сказать немного. Небольшой растущий сибирский город с населением, наверное, под двести тысяч. В городе два района – Сталинский и Кировский. Расположен красиво по обоим берегам Енисея – реки огромной, наверное самой большой в России. Вокруг горные отроги Саян, природа красивая. Но меня, честно тебе скажу, это мало впечатляет. Как вспомню наш родной Ленинград да разворот Невы под нашими окнами, так плакать хочется. А когда вдруг вспоминаю, что ни с тобой, ни с Семеном нет никакой возможности увидеться и поговорить, то уж совсем тошно становится… Здесь, конечно, есть образованные и, вполне возможно, весьма интересные люди, но знаешь – в нашем возрасте трудно найти близких друзей, таких как вы с Семеном. Вы с ним еще молодые, найдете себе новых друзей, а мы с Ваней вряд ли…
Ну вот и поплакалась подруге. А кому же еще? Напиши: что у вас, как дела у Семена, у тебя?
Ваня посылает вам свой комсомольский привет, говорит, что к нему словно вернулись годы юности. Только вот боевых друзей не хватает…
18/IV/37
Сонечка, родная моя, как мы были рады твоему письму – словно в счастливые дни нашей молодости окунулись!
Это здорово, что Ваня весь в работе – мы от него другого и не ожидали. А к вызовам судьбы нам, большевикам, не привыкать. Ваня, каким мы его знаем, во всяком деле, за которое берется, всегда стремится быть первым. Это его большевистское нутро, и этого никак не отнимешь. Важно, чтобы он видел положительные результаты своего труда – тогда и настроение будет боевым… А ты, я уверена, вскоре тоже найдешь достойное твоей квалификации место – такова динамика нашей социалистической жизни.
У нас всё в порядке.
У меня пока учебная нагрузка небольшая. Это где-то неплохо, так как дает возможность для скрупулезной научной работы. На основе моих диссертационных исследований по германским диалектам, начата работа по языку идиш, который можно рассматривать как ответвление средневерхненемецкого диалекта раннего Средневековья с включением, естественно, еврейских и арамейских словосочетаний. Это исследование является только частью того нового в теории древних языков, что дала ленинградская филологическая школа. Не буду тебе морочить голову научной терминологией, но, поверь мне, это настоящий прорыв в нашей языковой науке. Социализм, как видишь, дает не только производственные достижения высочайшего уровня, но и новые научные открытия в такой далекой от производства области, как филология. Мы, можно сказать, стараемся быть стахановцами в науке.
У Семена огромная ответственная работа, он справляется, но ему нелегко. Иногда приходит поздно вечером совершенно измочаленный. Сейчас он от имени своего института готовит предложения в ЦК и Совнарком о коренном улучшении условий и гигиены труда в промышленности. Основная мысль его предложений: дальнейшее повышение производительности труда на основе стахановского движения требует мероприятий на государственном уровне по охране труда и контролю за условиями работы трудящихся. Семен уверен, что предлагаемые им мероприятия отвечают данному этапу построения социалистического общества.
Увы, наши успехи в социалистическом строительстве могли бы быть еще значительнее, если бы не вредительство врагов народа, борьба с которыми развернута партией и НКВД. Не знаю, как у вас в Сибири, а здесь повсюду ежедневно органы раскрывают шпионов и заклятых врагов социализма и партии, даже в университете, даже в академии и научных институтах. Поразительно не только то, как много оказалось шпионов, но и то, как прежние работники комиссариата внутренних дел прозевали всю эту банду вредителей. У нас на факультете был митинг в поддержку беспощадной борьбы с внутренними врагами. Я в своем выступлении говорила о той оценке, которую дал известный немецкий писатель Лион Фейхтвангер социалистическим преобразованиям в нашей стране и ее справедливой борьбе с классовыми врагами. Напомнила, что даже писатель, далекий по своим взглядам от коммунизма, был возмущен преступной деятельностью троцкистов, подло вредящих трудящимся, которые впервые обрели в нашей стране подлинную свободу и счастье.
Сонечка, дорогая, пиши нам, пожалуйста, почаще хотя бы коротенькие письма. Наши самые теплые приветы Ванечке, счастья и удачи вам и Виленчику.
1/V/37
Дорогая Оленька!
Поздравляем тебя и Сему с праздником 1 Мая! Впервые за много лет мы не вместе в этот день. Ты, конечно, помнишь, что этот праздник
Мы с Ваней сегодня прошли вместе с заводской праздничной колонной по центру города мимо трибун, на которых увидели всё руководство Красноярского края. По размерам край превосходит, кажется, все европейские государства, до революции это была Енисейская губерния. Так что у местного руководства работа нелегкая. Как ты знаешь, в Ленинграде мы с Ваней уже давно привыкли смотреть на парад и демонстрацию с правительственной трибуны на площади Урицкого. Вот теперь посмотрели всё это со стороны простых трудящихся Сибири. Ваня, нужно сказать, был очень рад, что не на трибуне. Я его спросила, когда проходили мимо начальства: «Хотел бы быть там?» Он аж двумя руками отмахнулся: «Ни в коем случае!» Настроение у него праздничное, увлечен своей новой работой чрезвычайно…
У нас здесь тоже оказалось много врагов партии и народа из бывших сторонников Троцкого и его приспешников. Как и у вас, здесь проходят митинги трудящихся, возмущенных предательской деятельностью отдельных руководящих работников в партийных органах и на производстве. Подчас среди врагов находятся люди, о которых и помыслить такое было невозможно, но на поверку оказалось возможным – сами признаются… Ваня очень переживает каждый случай подобного предательства – ну сама знаешь его настроение. На митинги, конечно, ходим, но выступать не довелось.
Ваня просит передать Семену особо теплые поздравления по случаю Первомая.
Здоровья тебе, Семе и Левочке.
14/V/37
Сонечка, родная!
У нас случилась неприятность, если не сказать больше…
Ты помнишь, конечно, что у Семена есть в Москве старший брат Захар. У него фамилия не Шерлинг, а Гвиль – по партийной кличке еще с дореволюционных времен. Он был профессиональным революционером и еще до Октября примкнул к большевикам. Последние годы Захар работал в Наркомтяжпроме, был близким помощником Серго Орджоникидзе. Он живет вместе с женой Верой в Доме правительства.
После трагической смерти Серго у Захара возникли проблемы. Его обвинили в сокрытии непролетарского происхождения – якобы отец Захара был богатым лесопромышленником и держал в Витебске роскошный дом. Для проверки этого доноса в Витебск только что отрядили специальную партийную комиссию. Мы надеемся, что комиссия, осмотрев бывшие «хоромы» семьи Шерлинг из трех убогих комнатенок при дровяном складе, снимет с Захара несправедливое обвинение. Но Семен очень нервничает. Он сходил в райком партии и сообщил руководству, что обвинение против его брата, в равной степени относящееся и к нему, не имеет под собой никаких реальных оснований – его отец был не лесопромышленником, а грузчиком при дровяном складе и жил с женой и дюжиной детей в съемной квартире из трех проходных комнат без удобств. Кстати, в райкоме много новых лиц из молодого поколения большевиков, а многие старые работники, которых Семен знал лично, арестованы по обвинению в троцкистской контрреволюционной деятельности. Семен считает, что его разъяснения были восприняты с пониманием, но, конечно, партийное руководство будет теперь ждать результатов московской комиссии.
Это очень неприятная история, хотя, не сомневаюсь, всё закончится вполне благополучно. Но за Семена я очень переживаю – при его тяжелейшей работе еще не хватало таких безобразных историй. Самое непонятное: кто всю эту ложь инициировал и с какой целью?
Очень жаль и жену Захара Веру. Она на третьем месяце беременности и буквально в панике. Я пытаюсь ее успокоить, но что значат слова утешения в ее состоянии…
Привет Ване. Как хотелось бы услышать его мнение…
29/V/37
Дорогая Оленька!
Захара Гвиля мы, конечно, знаем. Встречались с ним в Москве на какой-то партхозконференции Наркомтяжпрома. Он, помнится, отвез нас в гостиницу на своей машине с шофером, приглашал в гости к ним в Дом правительства на набережной, но мы уже уезжали. Не сомневаюсь, что ложное обвинение будет вскоре снято с Захара, уж очень оно нелепое. Даже представить себе трудно, какому ретивому служаке могла прийти в голову такая глупость с этим «непролетарским происхождением». Как будто мы не в 37-м а в 17-м году. Я прочитала твое письмо Ване. Его это ничуть не удивляет, и он уже говорил Семену, зачем подобное делается и кому это нужно. Ничего более конкретного я от него добиться не смогла. Просит напомнить Семену о бдительности, одобряет его превентивное заявление в райкоме…
У нас, к сожалению, тоже не всё спокойно. Внезапно исчез директор завода – вечером был на работе, а утром не явился, пропал… Потом пошли слухи, что он ночью был арестован, а в его квартире прошел обыск. Говорят, что его обвинили во вредительстве при постройке завода, которое приравнивается к тому, что ты называешь «троцкистской контрреволюционной деятельностью». Представить себе невозможно, чтобы Александр Петрович, который считал завод своим детищем и делом всей жизни, занимался вредительством. Ваня помрачнел и, кажется, постарел одномоментно, очень боюсь за его состояние…
Вот такие у нас, Оленька, дела.
Дом на набережной
Двадцать второго мая 1937 года в Куйбышеве был арестован маршал Советского Союза, бывший первый заместитель наркома обороны Михаил Тухачевский.
Направляя Тухачевского в Куйбышев на должность командующего Приволжским военным округом, товарищ Сталин со всей партийной искренностью дружески напутствовал его в личной беседе в Кремле. Видимо, товарищ Сталин, уже отдавший приказ арестовать маршала немедленно по прибытии в Куйбышев, хотел последний раз посмотреть в глаза своей жертве, которая еще не подозревает о скором расстреле после мучительных пыток. Так ядовитый аспид пристально смотрит на жертву, прежде чем нанести ей смертельный укус.
Через два дня после ареста маршал был привезен в Москву и отдан на расправу мастерам заплечных дел из НКВД. Вместе с ним судили известных всей стране военачальников: первого заместителя наркома обороны, начальника политуправления Красной армии, армейского комиссара 1-го ранга Яна Гамарника; командующего войсками Киевского военного округа, командарма 1-го ранга Иону Якира; командующего войсками Белорусского военного округа, командарма 1-го ранга Иеронима Уборевича; заместителя командующего войсками Ленинградского военного округа, комкора Виталия Примакова; начальника Военной академии имени Фрунзе, командарма 2-го ранга Августа Корка; начальника Управления командного состава Красной армии, комкора Бориса Фельдмана; военного атташе при полпредстве СССР в Великобритании, комкора Витовта Путну; председателя Центрального совета Осоавиахима, комкора Роберта Эйдемана.
Повезло только Гамарнику – он застрелился накануне ареста. Не сумевшие или не успевшие застрелиться попали в руки садистов НКВД и в письменных показаниях признали себя виновными в военном заговоре с целью насильственного свержения власти и установления в СССР военной диктатуры, а также в подготовке поражения Красной армии в будущей войне с Германией и Японией. Маршал Тухачевский и другие участники заговора признались в передаче германской разведке секретных сведений о количестве и местах сосредоточения войск Красной армии.