Кентерберийские рассказы
Шрифт:
Всех добродетелей она зерцало».
Народный голос, видит бог, был прав.
Теперь опять к рассказу перейду я.
Вновь погрузив суда и повидав
Прекрасную принцессу молодую,
Купцы вернулись в Сирию родную,
Чтоб снова приступить к своим делам.
Подробности не интересны вам.
Султан сирийский очень благосклонно
Всегда тех славных принимал купцов,
Расспрашивал про берег отдаленный,
Про
Их угостить всегда он был готов,
Чтоб разузнать за чашей браги пенной
О чудесах неведомых вселенной.
В повествованье их на этот раз
Констанца много места занимала,
И про принцессу дивную рассказ
Султану душу взволновал немало.
Она ему такой желанной стала,
Что он хотел бы до скончанья дней
Любить ее и думать лишь о ней.
А в необъятной книге, той, что нами
Зовется небом, рок султана злой
Был звездными начертан письменами:
Смерть от любви. В огромной книге той
Начертано невидимой рукой, -
Ясней стекла для тех, кто понимает, -
Какая смерть любого ожидает.
До их рожденья был начертан рок
Помпея, Юлия и Ахиллеса,
Определен войны фиванской срок,
Предсказана кончина Геркулеса,
Сократа, Турна. Но лежит завеса
На нашем зренье, – к звездным письменам
Мы слепы, их язык невнятен нам.
На заседанье тайного совета
О замысле своем сказал султан,
Прибавив (сообщить спешу вам это),
Что он погибнет от сердечных ран,
Коль знак любви ему не будет дан.
Должна Констанца стать его женою,
Дотоль он не найдет себе покоя.
Разнообразных мнений ряд потом
Был высказан при этом обсужденье;
Не позабыли вспомнить и о том,
Что надо опасаться наважденья,
Все споры прекративши, в заключенье
Совета члены порешили так:
Единственный хороший выход – брак.
Но озладело членами совета
Сомнение. Принцесса и султан
Различной веры, – не преграда ль это?
Захочет ли владыка христиан
Дочь отпустить в ему враждебный стан,
Чтоб стал ее супругом некрещеный,
Закону Магомета подчиненный?
«Мне от Констанцы отказаться? Нет, -
Ответил он, – скорей приму крещенье;
Без этой женщины не мил мне свет.
Поэтому оставьте возраженья
И помогите мне обресть спасенье.
Лишь в ней оно, – душе моей покой
Даст лишь Констанца, став моей женой».
Обмен посольствами, переговоры,
Содействие святейшего отца,
И рыцарства,
Сбылась мечта неверье до конца
Сразить во славу вящую творца,
К трактату привели, чье содержанье
Я предлагаю вашему вниманью.
Султан сирийский должен быть крещен
С баронами и всей дружиной ленной;
Тогда в супруги получает он
Констанцу с суммой золота отменной
И обещанье помощи военной.
Трактат скреплен был клятвою двойной.
Констанца, в путь! С тобою всеблагой.
Подробного рассказа вы не ждите
О брачном поезде, о тех, кто был
К ее блистательной причислен свите,
Которую отец ей снарядил.
Нет у меня ни времени, ни сил
Для описания столь славной свиты,
Составленной из знати именитой.
Лишь кратко сообщить могу я вам:
В нее вошли епископы, вассалы
И много видных рыцарей и дам.
Народу власть молиться приказала
В церквах о том, чтоб небо ниспослало
Младой чете во всех делах успех
И чтоб их путь свершился без помех.
И наступил отплытья день тревожный,
Отплытья день забрезжил роковой.
Охвачены горячкою дорожной,
Все стали собираться в путь морской.
Томима безотчетною тоской,
Констанца встала, бледная, с постели
И попросила, чтоб ее одели.
Как было слез не лить горячих ей,
Властителя заморского невесте?
Вдали от родины и всех друзей
Ей предстояло в незнакомом месте
Всю жизнь прожить с супругом чуждым вместе.
Лишь между близкими удачен брак, -
Всегда и всюду это было так.
«Отец, тобой взлелеянное чадо, -
Шептали бледные ее уста, -
Благослови! О мать, моя отрада
(Нежней люблю лишь одного Христа),
Прости навек! Родимые места
Я покидаю, вашей ласки милой
Я больше не увижу до могилы.
Я уезжаю к варварам от вас,
Покорно вашу исполняя волю.
Мне тот, кто умер на кресте за нас,
Поможет с горькою смириться долей,
Хотя б томилась я от тяжкой боли.
Мы, женщины, для рабства рождены
И слушаться мужей своих должны».
Когда твердыня Илиона пала,
Когда разрушил Фивы супостат,
Когда теснили рати Ганнибала
Им трижды побежденный вечный град, -
Звучали стоны горестней навряд,
Чем при прощанье девы безутешной,
Все ж надо было в путь сбираться спешно.
О твердь жестокая, чей бег дневной