Керенский. В шаге от краха
Шрифт:
— Что вы хотели узнать у меня? — с непонятным выражением лица спросил Климович.
— Да, сейчас.
Керенский помассировал пальцами виски и, почувствовав себя значительно лучше, продолжил разговор, собираясь разобраться с произошедшими видениями гораздо позже.
— Вы, Евгений Константинович, работали по революционерам всю свою жизнь. Вы знаете о них гораздо больше, чем докладывали наверх. Да и не всё можно докладывать, и не всегда. Расскажите мне, кто и зачем нас, революционеров, создал?
Повисла неловкая пауза. Климович и остальные ожидали самых разных вопросов, начиная о деньгах и заканчивая родственниками. Тяжёлый,
— Почему вы спрашиваете и, главное, почему вас интересует то, о чём вы и сами должны догадываться либо знать наверняка? Ведь вы один из революционеров, пусть и присоединились к ним относительно недавно.
Керенский ожидал подобного вопроса и лишь пожал плечами в ответ.
— Видите ли. У меня однобокая картина мира революционеров, а хотелось бы знать больше. Особенно, если это будет мнение противоположной стороны. Это знание весьма ценно для меня. К тому же, сейчас, после того, как меня сбила лошадь, это очень сложный вопрос. Я частично потерял память, частично что-то интересное приобрёл для себя. А в совокупности несколько пересмотрел свои взгляды.
Все трое жандармов грустно рассмеялись. Общее мнение выразил генерал Брюн.
— То есть, мы сейчас полностью зависим от того, насколько быстро к вам вернётся ваша память, а также от возможности того, что вы кардинально поменяете свой нынешний взгляд на прежний.
Керенский невесело усмехнулся и улыбнулся, стараясь вложить в свою улыбку максимум теплоты, на которую только был способен.
— Нет, своих взглядов я не поменяю. Не все случайности — случайны! А потому, дабы не травмировать вашу психику, я уточню свой вопрос. Раз уже революция свершилась и уже ничего невозможно отыграть назад, мне нужно знать первопричины произошедшего. Для понимания, как это возможно использовать в своих целях, или наоборот, бояться, как огня. Расскажите мне, почему и для чего, по вашему мнению, была создана РСДРП?
— Ну, что же, тогда извольте, — тяжело вздохнул Климович.
— Дело в том, что я смогу немногое вам пояснить: всилу ряда различных обстоятельств рабочая партия в России, а именно РСДРП, с самого начала создавалась как шпионско-диверсионная организация. Вы в это, естественно, не поверите, но это и не идея, чтобы в неё верить.
Главным в истинной деятельности этой самой «рабочей» партии были усилия, направленные на срыв мобилизационных планов. Вы должны понимать, что в условиях жёсткой конкуренции буржуазных государств в военном противостоянии побеждал тот, кто первым отмобилизует свою армию, в которую входит весь первоочередной мобилизационный ресурс страны. То есть, выиграет тот, кто сможет быстрее всех собрать мощный кулак и ударить им по голове противника. И сделать это без малейшего промедления.
На любую мобилизацию требовалось от нескольких недель до месяца, в эти несколько недель и решался исход войны. Это всё не только мои мысли. Буквально накануне всего этого хаоса я разговаривал с военным министром генералом Беляевым на эту тему, и вот, что он мне объяснил. По замыслам генеральных штабов Германии, Франции, Великобритании и Австро-Венгрии, социал-демократические партии (а это, по сути, есть политизированные рабочие профсоюзы) смогут по приказам из лагеря противника заблокировать мобилизацию путём саботажа призыва и всеобщей забастовки на транспорте и на заводах. Грамотно организованный и проведённый
А, кроме того, каждая из противоборствующих сторон стремилась поддерживать пацифистскую демагогию социал-демократии на определённом уровне и одновременно иметь защитные системы против экономического саботажа на уровне своего национального государства. Французы нас в этом переиграли. Они не мешали, когда немцы создавали своего национального социалистического лидера Жана Жореса, а потом, буквально накануне объявления войны Германией, уничтожили его.
Жореса убил французский националист тридцать первого июля тысяча девятьсот четырнадцатого года. А Германия объявила войну Франции уже третьего августа. Немецкая машина не смогла остановиться. Она уже была разогнана и стояла под всеми парами. Пар не должен был уйти в гудок, иначе все усилия для развязывания войны были бы потрачены Вильгельмом II впустую. А этого бы ему не простили ни рядовые немцы, ни немецкая промышленная элита, ни немецкие аристократы.
Разумеется, «революционная бомба» дополняется и социальным эффектом, имевшим положительное значение для рабочих масс. Социал-демократическое движение сделало очень многое для действительного улучшения положения рабочего класса в Германии, Австро-Венгрии, Италии, Франции, Бельгии и других европейских странах. У них, но не у нас.
Тут Климович тяжело вздохнул и, собираясь с мыслями, глубоко задумался. Керенский не поторапливал его, переваривая то, что сейчас узнал. Наконец, Климович снова собрался с мыслями и продолжил.
— Дело в том, и вы должны это знать, что капитализм в России стал развиваться позже и уже поэтому он развивался в более мягкой и цивилизованной форме. Мы не наступали на грабли дикого капитализма, так как имели возможность смотреть на страны Европы, которые прошли этот путь значительно раньше.
Наши рабочие не имели многих социальных проблем, которые были у старой Европы. Сейчас у русских трудящихся один из самых коротких рабочих дней в мире (третье место после Австрии и Швейцарии), а по количеству выходных Россия занимает первое место. Вы это прекрасно знаете. Вы же были за границей, да и знаете вы всё, только притворяетесь, что не знаете. Посмотреть можно здесь. https://cyberleninka.ru/article/n/polozhenie-rabochih-v-germanii-v-posledney-treti-xix-nachale-xx-vv-i-otnoshenie-politicheskoy-elity-strany-k-resheniyu-rabochego-voprosa/viewer
Поэтому так называемая «русская социал-демократическая рабочая партия» состоит из кого угодно, но только не из рабочих. Среди делегатов учредительного (формально второго) съезда РСДРП в 1903 году представители «пролетариата» составляли в ней всего десять процентов. Несмотря на все усилия и даже грубые окрики наших союзников, русским социал-демократам так и не удалось найти рабочих для своей «рабочей партии». Вплоть до 1917 года рабочий-партиец был диковинкой.
Те немногие, кто был в их рядах, целиком и полностью относились к старообрядцам. Эти люди, являясь русскими по духу и облику, тем не менее, ненавидели всё русское. Они мыли чашки после того, как из них пили русские, но не старообрядцы. Выкалывали глаза портрету императора. В общем, развлекались, как умели, или как их научили предки. Я могу только констатировать, месье Керенский, что у вас плохие друзья, — отчего-то в конце речи обратился к нему по-французски Климович.