Керенский. Вождь революции
Шрифт:
Где-то он был настойчивее своих коллег, где- то проявлял большую сообразительность, при удобном случае не брезговал ни подставами, ни вовремя подкинутой интересной информацией хозяину отеля.
Продвигаясь таким образом, он сумел получить место управляющего гостиницей «Sacred Place» уже через семь лет после начала работы, что стало весомым достижением в жизни молодого человека.
Назначению предшествовала стажировка в отеле Five Seasons Hotel Prague, в Чехии. Помощник управляющего отелем, за которым закрепили Керенского, не любил поляков в силу своих причин, потому фамилия с ощутимо польскими корнями изрядно его раздражала. Он мужественно
В свои тридцать пять лет Керенский уже многого добился, но все еще не удовлетворил свои амбиции. Он мог больше, много больше, чем сейчас. Алекс Кей был хищником каменных джунглей, но хищником умным, знающим цену себе и другим. Пусть это касалось только гостиничного бизнеса. Добившись места управляющего, он перестал скрывать свои амбиции и стремления, но это пошло только на пользу делу.
Если брать настоящее время, то командировка в Санкт-Петербург являлась вынужденным шагом: здесь нужно было решить ряд насущных вопросов, а также значительно повысить прибыль. Впрочем, к решению этих самых вопросов он основательно подготовился.
Подойдя к окну, Александр отдёрнул тяжёлые роскошные шторы фешенебельного номера и взглянул на открывшийся вид. А там было на что посмотреть.
Исаакиевский собор возвышался прямо перед окном, позволяя рассмотреть себя во всём первозданном величии. Эта серая громада церкви с покрытыми зелёной патиной бронзовыми фигурами святых одновременно ошеломляла и завораживала. Величие архитектора, создавшего такое чудо, не могло не восхищать, и сам Александр мог подолгу смотреть на золотые купола, что непокорно пронзали свинцовое Питерское небо.
Удовлетворённо вздохнув, Керенский вышел из номера и спустился в ресторан. Следовало отдохнуть и морально подготовиться, так что он провёл весь вечер за изысканной едой, пока мысленно репетировал речь и отрабатывал аргументы перед предстоящими тяжёлыми переговорами.
Раннее весеннее утро встретило его спящим на роскошной кровати в позе морской звезды. Впрочем, ко многим достоинствам управляющего вполне можно было прибавить и ранний подъем.
— Время не ждёт! — задорно сказал Александр, бодро вскочил с кровати, а потом направился принимать душ. После душа заказал в номер завтрак и отдал должное великолепию блюд, приготовленных шеф-поваром отеля.
Еда закончилась внезапно. Керенский хмыкнул, посмотрел в пустую тарелку, а затем бросил взгляд на старинные часы, мерно тикающие в углу. Если сверить их с собственными часами, одной из самых дорогих и престижных швейцарских марок, то можно было заметить, что они опаздывают ровно на одну минуту. Он невольно улыбнулся этой детали, и сам себе сказал: — Пора!
Керенский забрал вещи, накинул плащ, подошел к дверям, которые любезно открыл перед ним молодой швейцар, и вышел из отеля. Старинное бело-золотое здание с двумя белыми львами у выхода осталось за спиной. Прямо перед молодым человеком мрачным величием возвышался Исаакиевский собор, покрытый тонким слоем мелкого снега.
Несмотря на раннюю весну, от воздуха все еще стыли легкие, а в небе кружились редкие снежинки. Машина из каршеринга ожидала на стоянке отеля. Александру осталось пройти до неё какую-то сотню метро, когда, неожиданно для себя, он услышал
Всё решили мгновения. Керенский почти успел отскочить с пути бешеного автомобиля, но безумный гонщик краем бампера всё же зацепил молодого управляющего. Сильный толчок в бедро приподнял его в воздух, бросил с размаху на мостовую. Мощный удар вышиб весь дух из обмякшего тела и протащил несколько метров по дорожному полотну, оставляя по пути широкую кровавую полосу.
Тем не менее, шанс выжить у Александра все ещё был. К несчастью, он ударился не только телом, но и головой. Столкновение выбило его из сознания, а душу — из тела. Лишь призрачная морозная дымка на мгновение закрыла пострадавшего пешехода своим туманным мистическим покрывалом.
Очнулся он рывком. Александр с трудом вернул мутное, ускользающее сознание, упрямо открыл глаза, осмотрелся вокруг и попытался встать, но острая боль копейными наконечниками пронзила всё тело. Голова закружилась, перед глазами всё померкло, кроме последней, выхваченной из окружающего пространства картины, и он снова упал в обморок. Последней мыслью, которую успел ухватить его поврежденный мозг была удивлением:
«Что за странно одетые люди ко мне бежали? Кажется, они были с оружием, но почему…» — Дальше в его сознании наступила непроглядная темнота.
***
Александр Фёдорович Керенский, социалист, пламенный революционер, эсер и новоиспечённый министр юстиции Временного правительства, окончил очередную зажигательную речь, и теперь возвращался на автомобиле в Мариинский дворец. Туда, где «временно» работало Временное Правительство.
Весь наполненный революционным пылом, жаром, умными словами и желанием реализации не менее умных дел, он полнился осознанием своей исключительности и важности. Так, витая в облаках, молодой политик и вышел из автомобиля. Минуту назад он заметил в окне своего тёзку А.Ф. Аладьина, лидера фракции трудовиков из партии эсеров, после чего немедленно решил остановить машину.
Машинально кивнув водителю, Керенский поднял руку и громко прокричал:
— Александр Фёдорович, идите сюда! У меня для вас срочное сообщение! — Но то ли он кричал недостаточно громко, то ли Аладьин был слегка глуховат, однако призыва тот не услышал. Тогда Керенский решил сам пойти к нему.
А в это время вдоль Малой Морской улицы, лихо настегивая кобылу, по своим срочным делам куда-то нёсся извозчик. Его лошадь, испугавшись шального выстрела революционного матроса, вдруг понесла повозку неведомо куда. Они проскочили с десяток домов, после чего норовистая кобылка вынесла несчастного извозчика прямо на площадь перед Исаакиевским собором.
— Поберегись! Поберегись! — Тщетно взывал он к многочисленным прохожим. Большинство разбежалось, но судьба к министру юстиции в этот погожий день оказалась весьма неблагосклонна.
Керенский успел оглянуться, даже взмахнуть руками в попытке отгородиться от неизбежного, но оказался безжалостно сбит лошадью и отброшен в сторону, где, обливаясь кровью, потерял сознание. А через мгновение он пришел в себя, но оказался совсем в другом теле.
Приподняв окровавленную голову и оглянувшись вокруг, подданный Российской Империи успел увидеть невиданные машины, людей в непривычной одежде, яркие витрины. Даже то, на чём он лежал, отличалось от привычной для него булыжной мостовой.