Керикион

Лоренцо София

Нина надела длинное вечернее платье цвета мяты. Оно прекрасно подчеркивало ее зеленые глаза и переключало внимание от темных кругов под глазами, которые всё еще пропечатывались на ее лице. Она была худенькой. Поэтому небольшой поясок стягивал платье под грудью и юбка получалась в греческом стиле. Так ее формы становились пышнее, и она не выглядела старшеклассницей. Светло русые длинные волосы были собраны в красивую прическу.

– Да ты прям настоящая гречанка, – послышался голос Яниса за ее спиной. Он присвистнул.

Нина обернулась. Первый раз она посмотрела на него, как на мужчину. На нем был великолепный синий костюм с жилеткой. Белая роза красовалась в петлице пиджака. Вместо галстука была бабочка. Он выглядел, как настоящий денди. Волнистые русые волосы были уложены

на американский манер, как в гангстерских фильмах. Точеная фигура спортсмена прекрасно подчеркивалась приталенным пиджаком и делала его просто умопомрачительным. Нина вспомнила слова подруги про Казанову. Она поняла почему он так нравился женщинам. Как бы в доказательство ее мыслей к Янису подошла какая-то гостья банкета и стала открыто кокетничать.

– Я пойду за напитком, – сказала Нина и поспешила в сторону своей болтающей с гостями подруги.

Он сделал вид, что не видел ее восхищенного взгляда и смущения и наигранно продолжил разговор с подошедшей к нему брюнеткой. Но взгляд его постоянно возвращался к Нине. Он сам не понимал почему. Чем-то его зацепила эта девчонка, которую он впервые увидел в больнице, корчащейся от боли и цепляющейся за стену, чтобы сделать следующий шаг. Он знал, что под вечерним платьем Нины был надет жесткий корсет со спицами, который держал ее почки. Поэтому ее платье клешилось сразу от груди, чтобы под тонкой тканью не было видно корсета. Она не говорила ему об этом. Он случайно услышал разговор врача, когда хотел зайти к ней в палату перед своей выпиской. Был обход, и врач говорил ей тоном, не допускающим возражений, что следующие пару лет ей придется провести в корсете. Он будет держать почки на месте, иначе от сильных болей она не сможет нормально ходить. Через приоткрытый проем двери он видел, как от новости из ее глаз покатились слезы. Она не заметила Яниса, но он был молчаливым свидетелем этой драмы и не мог забыть слезы, капающие из ее глаз. Ее лицо было абсолютно без эмоций. Было видно, что силой воли она сдерживала то, что рвалось наружу, но слезы катились сами по себе. Она не могла совладать с ними.

– Завтра придёт специалист и принесет корсеты. Нужно правильно подобрать, иначе толку не будет. Чтоб в десять утра была в палате, – сказал врач и пошел к следующей пациентке.

В дверной проем Янис видел немое отчаяние на ее лице. Она взялась руками за голову и сидела так, сдерживая рыдания.

Поэтому сейчас, когда он встретил ее на свадьбе в красивом платье и с грациозной походкой, он понимал, какая у нее была сила воли, чтобы через небольшой промежуток времени после выписки из больницы не впадать в депрессию и стараться жить нормальной жизнью. «Ей очень идет этот цвет мяты», – подумал он.

Пигмалеон

– Нина, ты меня совсем не слушаешь, – прервала ход ее мыслей Кармен. – О чем ты задумалась?

– Вспомнился один призрак из прошлого. Извини.

Джип Кармен ехал по Виа Лаиетана в сторону моря, где была назначена встреча с Роберто в известном ресторане Пако Переса. Мимо них мелькали красивые старинные здания. Нине всегда нравилось, что в Барселоне высотные дома были не с острыми углами, а с овальными, которые за счет среза части угла здания оставляли больше пространства на тротуаре. Это позволяло разгружать машины поставщиков магазинов, не перекрывая основное движение на перекрестке. Вообще этот город казался ей чем-то сказочным. Когда она первый раз стояла возле сооружений Гауди в парке Гуэль, они ей напомнили городецкий пряник с обтекаемыми формами и глазурью. Эти здания ей хотелось потрогать руками, потому что их вид создавал ощущение какой-то вкуснятины. В свою очередь дом Бальо был похож на воплощение одной из сумасшедших идей Сальвадора Дали, который тоже провел многие годы жизни в Каталонии. Возможно, Дали в свое время тоже вдохновился этим домом и это где-то повлияло на его работы? Здесь витал дух творчества, новых идей, чего-то прогрессивного. Наверное, именно сам этот город наложил отпечаток на нее и на Кармен, и они стали дизайнерами. Он поглотил их множеством идей и дороги назад уже не было. Это был вирус творчества, от которого они не нашли никакой вакцины. А сумасшедшее сочетание колумбийского менталитета с русским, отполированного Каталонией, сделал их достаточно известными в дизайнерских кругах. Так их нашел Роберто, который отличался особым перфекционизмом в своих проектах.

На встрече им предстояло обсудить всё: от штукатурки до бокалов и вилок. У подруг уже было определенное представление о том, что они предложат. Но у венесуэльских инвесторов немного разошелся вкус. Одни хотели классику в колониальном стиле, а другие стиль модерн. Нужно было разработать концепцию, которая понравится всем заказчикам. Подруги долго ломали над этим голову, но идеи были. Оставалось только утвердить их с помощью Роберто. Было около семи вечера. В открытые окна джипа врывался легкий бриз. Нина вернулась в реальность и включилась в обсуждение предстоящей встречи.

– Как ты думаешь, стоит сотрудничать с этим Робертино? – сказала Нина, держа в голове русское слово «скотина».

– Не переживай, у меня в Колумбии тоже есть связи, – засмеялась Кармен. – Но в любом случае не хотелось бы попасть в этот водоворот. Надо держать ухо востро с этим пройдохой.

– Нужно будет брать предоплату, не хочется потерять деньги в конце проекта. Будем выставлять счета за каждую проделанную стадию. Чтобы, если что, хотя бы не всё потерять. Если даже мексиканцы свои деньги у него не забрали, то что тогда нам говорить…»

Они обе понимали в какую странную историю ввязываются, но проект был грандиозным. Все первые страницы AD и Elle Decoration будут их. Кроме того, венесуэльцы имели еще другие планы на инвестиции в Малаге. Перспективы очень прельщали. Обе уже были акулами бизнеса. Многое решалось через связи, но иногда приходилось конкурировать с другими архитектурными бюро. Нина не гнушалась давать взятки. После того, как ее личная жизнь не сложилась, она превратилась в холодную расчётливую стерву, для которой прибыль в бизнесе стояла на первом месте. Пропажа Яниса после столь романтичной первой любви и годы мучительных вопросов «что же с ним случилось» и о несправедливости жизни, разочарования в новых партнерах, наложили на нее серьезный отпечаток. А так хорошо всё тогда начиналось! Потом был развод с мужем. Нина поддерживала деловой разговор, но в душе ее кипела буря. «Где его носило столько лет? Почему он объявился только сейчас?!» Ответы на эти вопросы она отложила на потом. Не хотела, чтобы Роберто увидел ее в растрепанных чувствах. С ним она не могла себе позволить никакую слабину. Ей нужно было вцепиться в этот проект, как бульдог, и не отпускать его до конца.

– Hola chicas bellas 2 ! – прозвучало приветствие Роберто на входе в ресторан.

Он тоже только подъехал и встретился с ними прямо у входа.

– Вы обе прекрасно выглядите! Нина, тебе идет этот бирюзовый цвет! Кармен, а твой синий просто обворожителен!

Роберто был истинным латиноамериканцем и умел «влезть во все места без мыла», как говорили общие знакомые. Да, он умел тянуть одеяло на себя. Высокий статный потомок конкистадоров он конечно же, своевременно вспомнил про своих прадедов и оформил испанское гражданство. При случае он не упускал момент щегольнуть своими испанскими родственниками.

2

Привет красавицы (исп.)

– Кармен, у нас в Колумбии в это время прохладно, поэтому радуйся, что мы сейчас на родине наших предков, где в конце мая уже так тепло, – добавил он.

– Роберто, передавай от меня привет родине, когда вернёшься. Я очень скучаю.

Он, как галантный мужчина, отодвинул стулья и помог расположиться дамам за столом. По слухам, Роберто был из обедневшей дворянской семьи. И было видно, что он всеми силами старался казаться лучше, чем он был на самом деле. Безупречный костюм от Armani, галстук от Hermes, туфли от Louis Vuitton должны были придавать ему солидность. Ему было примерно 52 года. И, несмотря на смазливое симпатичное лицо, было видно, что все финансовые аферы изрядно его потрепали.