Кэрри

Кинг Стивен

Из книги Меня зовут Сьюзен Снелл, Сьюзен Снелл (Нью-Йорк: Саймон энд Шустер, 1986), стр. I–IV:

В том, что произошло в Чемберлене в Ночь выпускного бала, есть один момент, которого не понял никто. Не поняла пресса, не поняли ученые из Дьюкского университета, не понял Дэвид Конгресс — хотя его Взорванная тень, пожалуй, единственная хотя бы наполовину честная книга из написанных на эту тему — и конечно, не поняла Комиссия по делу Кэриетты Уайт, которая попросту сделала из меня козла отпущения.

Этот наиважнейший факт заключается в том,

что все мы, в сущности были детьми.

Кэрри исполнилось семнадцать, Крис Харгенсен — семнадцать, мне — семнадцать, Томми Россу — восемнадцать, Билли Нолану (который остался в девятом классе на второй год, а потом, видимо, все-таки научился прикидываться на экзаменах пай—мальчиком) — девятнадцать…

Дети постарше проявляют свое отношение к происходящему вокруг более социально-приемлемым образом, чем дети младшего возраста, и тем не менее они тоже принимают неверные решения, реагируют чрезмерно сильно или недооценивают значение событий.

В первой главе, следующей сразу за этим предисловием, я продемонстрирую сказанное на собственном примере — насколько смогу. Однако то, о чем я собираюсь рассказать, чрезвычайно важно для понимания моей роли в тех событиях, и если я хочу очистить свое имя от различных домыслов, мне предстоит вспомнить некоторые сцены, которые до сих пор вызывают боль в душе…

Я уже говорила об этом, и довольно подробно, перед членами Комиссии по делу Кэриетты Уайт, но мой рассказ был воспринят с недоверием. После четырех сотен смертей и разрушения целого города очень легко забывается один важный факт: мы были детьми. Да, детьми, которые хотели сделать как лучше…

— Ты в своем уме?

Томми глядел на нее и часто моргал, не желая поверить в то, что услышал. Они были у него дома, работал телевизор, но на экран никто не обращал внимания. Мать Томми отправилась в гости к миссис Клейн, живущей на другой стороне улицы. Отец работал в подвальной мастерской, делал скворечник.

Сью съежилась под его взглядом, но осталась непреклонна.

— Я так хочу, Томми.

— Да, но я совсем этого не хочу. В жизни не слышал ничего чуднее. Такое впечатление, будто ты делаешь это на спор.

Лицо ее застыло холодной маской.

— Вот как? А кто вчера больше всех трепался? Получается, как до дела доходит…

— Эй, подожди! — Он совсем не обиделся и даже улыбнулся. — Я же не отказался. Пока не отказался, во всяком случае.

— Ты…

— Подожди. Куда ты так торопишься? Дай мне сказать. Ты хочешь, чтобы я пригласил Кэрри Уайт на выпускной бал. О'кей, я понял. Но я не понимаю кое-чего другого.

— Например? — Она наклонилась вперед.

— Во-первых, какой в этом смысл? А, во-вторых, с чего ты взяла, что она согласится, даже если я ее приглашу?

— Как это не согласится? Ты… — Она сбилась с мысли. — Ты…

Ты всем нравишься и вообще…

— Мы оба знаем, что у Кэрри нет причин хорошо относиться к людям, которые всем нравятся.

— Она пойдет с тобой.

— Почему?

Вопрос загнал ее в угол, и Сью бросила на него взгляд, в котором чувствовались и вызов, и гордость одновременно.

— Я видела, как она на тебя смотрит. Она в тебя влюблена. Как и половина девчонок в школе. Томми закатил глаза.

— Нет, правда, — добавила Сью, словно оправдываясь. — Она не сможет тебе отказать.

— Ну, предположим, я тебе

поверил, — сказал Томми. — А как насчет всего остального?

— Имеешь в виду, ради чего все это? Это… это поможет ей выбраться из своего панциря, разумеется. Вовлечет ее… — она не закончила фразу и умолкла.

— Вовлечет ее в общий праздник? Бог с тобой, Сюзи? Ты сама в эту чушь не веришь.

— Может быть, — сказала она. — Может быть, не верю. Но я все равно думаю, что виновата перед ней.

— Имеешь в виду тот случай в душевой?

— И не только. Если бы это было все, я бы, может быть, успокоилась. Но над ней издевались, наверно, с самой начальной школы. Я не всегда участвовала в этом, но все же случалось. Если бы я болталась с Крис и ее командой, таких случаев наверняка было бы больше. Это вроде как… это казалось забавно, весело. Девчонки бывают такие стервы, но парни этого не понимают. Они, случалось, попристают к ней и забудут, а девчонки… это продолжалось бесконечно, и я даже не могу вспомнить, с чего все началось. На ее месте я бы просто не выдержала. Нашла бы большой-большой камень и спряталась под ним от всего мира.

— Вы же детьми тогда были, — сказал Томми, — а дети, как известно, не ведают, что творят. Дети даже не осознают, что причиняют кому-то боль. У них нет сострадания. Понимаешь?

Сью поняла, но эти его слова вызвали у нее новую мысль, и ей захотелось обязательно высказаться, поделиться, потому что мысль казалась чрезвычайно важной, огромной, даже по сравнению со случаем в душевой — как огромное небо и гора под ним.

— Но ведь почти никто так и не осознает, что действительно делает кому-то больно. Люди не становятся лучше — только умнее. Они не перестают отрывать мухам крылышки, а лишь придумывают себе гораздо более убедительные оправдания. Многие говорят, что им жаль Кэрри Уайт — в основном, девчонки, и это уже совсем смешно — но никто из них не понимает, каково это — быть на ее месте каждый день, каждую секунду. Да им в общем-то и наплевать.

— А тебе?

— Я не знаю, — всхлипнула она. — Но кто-то же должен хотя бы попытаться сделать что-то всерьез… что-то значимое.

— Ладно. Я ее приглашу.

— Правда? — Вопрос был задан высоким, удивленным голосом: она не рассчитывала, что он и в самом деле согласится.

— Да. Но я думаю, она откажется. Ты явно переоцениваешь мои внешние данные. И насчет популярности — все это чушь. У тебя просто пунктик на эту тему.

— Спасибо, — сказала она. Сказала каким-то странным тоном, словно благодарила инквизитора за пытку.

— Я тебя люблю, — ответил Томми. Сью удивленно подняла глаза.

Он сказал это ей впервые.

Из книги Меня зовут Сьюзен Снелл (стр. 6):

Многих людей — в основном, мужчин — совсем не удивляет, что я попросила Томми пригласить Кэрри на выпускной бал. Их удивляет однако, что он согласился — очевидно, мужчины в большинстве своем не склонны ждать от своего пола проявлений альтруизма.

Томми пригласил ее, потому что любил меня и потому что так хотела. Почему это вы так решили? — может спросить какой-нибудь скептик, и я отвечу: Потому что он мне об этом сказал. Если бы вы знали его, этого было бы вполне достаточно…