Кэрри
Шрифт:
Она умолкла, испугавшись собственной смелости. Преступная мысль наконец-то вырвалась наружу, и это было в тысячу раз хуже, чем даже то самое Грязное Слово.
— Ведьма, — прошептала мама. — Недаром сказано в Святой Книге: Ворожеи не оставляй в живых. Твой отец делал Божью работу и…
— Я не хочу об этом слышать, — заявила Кэрри: когда мама говорила об отце, это всегда действовало на нее угнетающе. — Но я хочу, чтобы ты поняла: отныне у нас все будет по— другому. — Глаза ее блеснули, и она тихо добавила:
— Им тоже придется это усвоить.
Мама продолжала бормотать что-то себе под нос. Кэрри даже не почувствовала удовлетворения: развязка не оправдывала ее ожиданий, и от этого
Конечно, так лучше, чем сидеть в чулане. Слов нет. Все, что угодно, только не этот чулан с голубым светом и удушливым запахом пота и греховности. Все, что угодно. Абсолютно все.
Она остановилась, прижав сверток к груди, и закрыла глаза, прячась от света тусклой голой лампочки, заросшей паутиной. Конечно же, Томми Росс ее не любит — на этот счет она не обманывалась. Тут, скорее, какая-то странная форма покаяния — понять это было не сложно. И откликнуться, согласиться. Ведь она лучше других понимала, что такое покаяние, — понимала всю свою сознательную жизнь.
Он сказал, что все будет хорошо, что они позаботятся об этом. Уж что-что, а она-то точно позаботится. И не дай бог им устроить какую-нибудь пакость! Не дай бог. Она не знала, от господа ее дар или от дьявола, и теперь вдруг, когда поняла, что ей все равно, ее охватило почти неописуемое чувство облегчения — словно упал с плеч тяжеленный груз, который она носила всю жизнь.
Мама наверху продолжала бормотать. Только теперь уже не Отче наш — теперь она читала молитву об изгнании нечистой силы.
Из книги Меня зовут Сьюзен Снелл (стр. 23):
В конце концов об этом даже сняли фильм. Я его видела в апреле, и, когда вышла из кинотеатра, меня чуть не стошнило. Когда в Америке случается что-то важное, кому-то обязательно хочется покрыть все сусальным золотом и украсить ленточками. Чтобы можно было забыть. И вряд ли кто-нибудь понимает, насколько это серьезная ошибка — забыть Кэрри Уайт…
В понедельник утром Грэйл и его заместитель Мортон пили кофе в директорском кабинете.
— От Харгенсена пока ничего не слышно? — спросил Мортон. Губы его при этом изогнулись в этакой уэйновской ухмылке, но все равно было заметно, что он волнуется.
— Ни звука. И Кристина перестала болтать, что ее папочка пустит нас по миру. — Грэйл подул на свой кофе.
— Но ты, похоже, не очень радуешься?
— Пожалуй. Ты слышал, что Кэрри Уайт идет на выпускной бал?
Мортон удивленно заморгал.
— С кем? С Клювом?
Клювом в школе прозвали Фредди Холта, еще одного из отверженных. Весил он, дай бог, фунтов сто, но, увидев его, нетрудно было поверить, что шестьдесят из них приходится на нос.
— Нет, — ответил Грэйл. — С Томми Россом.
Мортон поперхнулся и закашлялся.
— Вот-вот, я примерно так же себя чувствовал, когда об этом узнал.
— А что же его подружка? Сюзи?
— Я думаю, это она его уговорила, — сказал Грэйл. — Когда я беседовал с ней, у меня создалось впечатление, что она очень переживает из-за своего участия в этой истории с Кэрри. Теперь она — в комитете по украшению зала, весела и счастлива. Словно пропустить выпускной бал для нее ничего не значит.
— М-м-м, — глубокомысленно отозвался Мортон.
— А Харгенсен… Я думаю, он посоветовался со знающими людьми и выяснил, что мы, если захотим, действительно можем подать на него в суд от имени Кэрри Уайт. Видимо, он решил не связываться. Но меня беспокоит его дочь.
— Полагаешь, в пятницу вечером будут какие-нибудь неприятности?
— Не знаю. Однако у Крис много подруг, которые будут на балу. А сама она таскается с этим беспутным Билли Ноланом, и у того
— Ты опасаешься чего-то конкретного?
Грэйл неторопливо взмахнул рукой.
— Конкретного? Нет. Но я слишком долго уже работаю в школе и чувствую, когда дело дрянь. Помнишь игру со Стадлерской школой в 76-м?
Мортон кивнул. Три года — слишком короткий срок, чтобы стереть в памяти игру Ювин-Стадлер. Брюс Тревор был довольно посредственным учеником, но потрясающе играл в баскетбол. Тренер Гэйнс его недолюбливал, но только с помощью Тревора Ювинская школа впервые за десять лет могла попасть на региональные соревнования. Тем не менее Тревора отчислили из команды за неделю до отборочного матча, потому что во время проверки, о которой было объявлено заранее, у него в шкафчике для одежды обнаружили за стопкой книг пакет марихуаны. Разумеется, Ювинская школа проиграла со счетом 104:48 и, соответственно, не попала на региональный турнир. Этого, впрочем, никто уже не помнил, зато все помнили драку на трибунах, прервавшую четвертый период игры. Начал ее Брюс Тревор, который утверждал, что его подставили, а кончилось все тем, что четыре человека оказались в больнице. Один из них — тренер Стадлерской команды, которому съездили по голове чемоданом с аптечкой первой помощи.
— Есть у меня какое-то предчувствие, — сказал Грэйл. — Что-то должно произойти. Кто-нибудь явится с гнилыми яблоками или еще что.
— Может быть, ты ясновидящий, — ответил Мортон.
Из книги Взорванная тень (стр. 92–93):
В настоящее время большинство исследователей сходятся во мнении, что телекинетические способности являются рецессивным признаком — своего рода зеркальное отражение такой болезни как гемофилия, которая проявляется лишь у мужчин. При этом заболевании — в свое время его называли еще и королевским проклятием — соответствующий ген рецессивен у женщин, и его присутствие никак не сказывается на их здоровье, в то время как дети мужского пола неизменно страдают несвертываемостью крови. Болезнь передается по наследству, только если подверженный ей мужчина женится на женщине, имеющей соответствующий рецессивный ген. Если в результате этого союза рождается мальчик, у него будет гемофилия. Если же девочка, — становится носителем рецессивного гена. Надо заметить, что в отдельных случаях мужчина тоже может быть носителем рецессивного гена, ответственного за гемофилию. Но если он женится на женщине с тем же преступным геном, их дети мужского пола будут подвержены гемофилии.
В случае королевских семейств, когда супруги выбирались из весьма ограниченного круга лиц, вероятность передачи гена, попавшего в родословное дерево, была довольно значительна — отсюда название королевское проклятие. В начале этого века гемофилия часто встречалась также у жителей Аппалачей и, как правило, наблюдается у представителей тех культур, где распространено кровосмешение.
В случае же телекинетических способностей носителем рецессивного гена являются мужчины. Этот ген может быть рецессивен и у женщин, но доминирует он только у них. Очевидно, Ральф Уайт был носителем. Маргарет Бригхем, по чистой случайности, тоже оказалась носителем этого гена, но поскольку нет никаких данных о том, что она обладала телекинетическими способностями, сходными со способностями ее дочери, можно с уверенностью утверждать, что у нее он был рецессивен. В настоящее время исследователи скрупулезно изучают сведения о жизни бабушки Маргарет Бригхем, Сэди Кохран — ибо, если доминантность и рецессивность телекинетических способностей проявляется так же, как и при гемофилии, то у миссис Кохран, по всей вероятности, они доминировали.