Кержак
Шрифт:
Обернувшись, Лисса пояснила, помахав рядом с собой:
– Мост временный, просто остальным пока еще монтажников не хватает. Вот через неделю первую партию выпустят и мастера новые бригады сюда перебросят. Тогда центральную улицу закончат и складами займутся.
– Склады справа?
– Не, под нами. Это бывший закрытый док для среднетоннажников. Раньше заводили челноки, загружали при помощи автоматических лифтов, потом грузили на борт переселенцев и на планету. По кругу, пока колонисты внизу очередную базу не построят. Но затем яйцеголовые придумали прыжковые двигатели и каркас этих громад продали нам, для станций.
– Я читала историю, –
– Точно, вы же с Шестерки, вам должны были в школьной базе историю системы давать… Вот, на улице будет жилье и магазины, под ногами склады. Потом буферная зона с системой пожаротушения. И затем между законченными постройками и внешней стеной добавят мастерские. Мебельная, станкостроительная, электрика и другие. Гидропоника – дальше к хвосту, на технических этажах. Ну и четыре шлюза для шаттлов. Внутрисистемник будут собирать в нижнем доке. Он единственный, куда по габаритам влезет.
– Торговый корабль? Вы хотите построить свой корабль? – в памяти прорезался вопль ревуна и механический голос: “Персоналу укрыться в административном блоке”.
– Не, только отремонтировать. Двигатели будем ставить уже снаружи. Сначала потроха, обвес, потом уже все остальное. Ваш опыт никто не забыл… Приехали.
Медленно семеня лапами, дрон встал рядом с собратьями и опустился на брюхо, складывая манипулятор. Соскочив на пол, Лисса ткнула пальцем в сгрудившихся в кучу парней:
– Вам что сказали? Без разрешения на маршевый режим не загонять дроны. Чем слушали? Ушами? Не похоже… Пятого сейчас пригоню, заставлю еще раз первые два стандарта прогнать каждого… Что ты там вякнул? Думаешь, я не слышу? Дверь где знаешь, не устраивает, можешь проваливать. Старшой сказал, я вам могу в узел завязать, если вздумаете на меня нос морщить… Нет, мне показалось? Тогда сиденья снять, технику под навес на подзарядку… Куда ты полез, ущербный!.. Зачем тебе базу воткнули? Команду ему отдай, не пытайся сам ковыряться… За что мне это наказание…
Поняв, что девочка сочла свою миссию выполненной и занялась более важными делами, женщина покрутила головой и пошла вглубь базы, на шум стройки. Наверняка кто-нибудь из взрослых там. Как и вождь клана… Дожили, на станции снова кланы, банды, деление на касты и границы между жилыми зонами. Скоро от государства не останется ничего. Только озверевшие люди в железной коробке.
Видимо, дела у кержаков шли неплохо. Потому что во внутреннем дворе человек десять собирали железные фермы, ловко пользуясь ручными шуруповертами, изредка хрустели искрами сварки, буквально на глазах создавая каркас будущего основания жилого отсека. Под потолком на подвешенном сиденье командовала высокая женщина в темном комбезе с яркими оранжевыми полосами на штанинах и рукавах. В руках она держала пульт, при помощи которого ловко управлялась большой гибкой железной лапой, цеплявший в нужный момент те или иные куски, подтаскивая на место и придерживая, пока другие не закрепят.
– Чем могу помочь? – сбоку высунулся озабоченный мужчина, сжимая в руке широкий комм. Два пальца на правой руке и часть кисти явно недавно близко познакомились с хирургом – имплант был еще свежим, металл почти не потускнел.
– Я ищу вашего старшего.
– Иван вон там, у голокуба. Схему парням показывает. С бородой. Он у нас единственный, кто с бородой, – усмехнувшись чему-то своему, мужик развернулся и потопал к груде ящиков,
– С бородой… Он совсем дикий? Нормальные люди всегда следят за гигиеной.
Подождав, пока нужный ей человек освободится, Ранкора спросила:
– Где мы можем поговорить? Минут десять, если можно.
– Можно будет полчаса. У нас скоро обед, как раз и покормим. Не спешите?
– До вечера я точно никуда не тороплюсь.
– Отлично. Тогда вы пока вон там присядьте, чтобы на вас какую-нибудь железяку не уронили, я потом позову… Толя, что там с весом?
– Еще на две тонны легко можете наращивать, вписываемся пока, – долетело из темноты сверху. Прищурив глаза, врач с трудом разглядела пацана на непонятной разлапистой конструкции. Детали терялись в пустоте. Похоже, это был большой кран, который на каких-то направляющих мотался под крышей дока, позволяя перетаскивать с места на место тяжелые конструкции. О том, сколько лететь с верхотуры до низа, Ранкора предпочла не думать… Они здесь точно все на голову больные. Каждый.
Обед удивил. Кормили сытно, много, разнообразно. Ранкора слышала, что в Отстойнике с едой проблемы, прессуют чужие отходы производства вместо пищевых брикетов. И вот – такая роскошь. Да, похлебка со специфическим привкусом, знакомые сухие пластинки вместо хлеба, как и у Тутси. Но все равно, пообедала с удовольствием.
Пока остальные отдыхали, Иван отвел гостью в сторонку и усадил на скамью с высокой спинкой. Переносная мебель тоже явно недавно изготовленная – как и стулья, столы и многое другое. Неплохо кто-то развернулся, у себя на Шестерке врач привыкла совсем к другой обстановке.
– О чем вы хотели поговорить?
– Я хотела узнать, зачем вы меня спасли, – не стала ходить кругами Ранкора. – Это ведь вы приволокли медкапсулу из погибшего центра?
– Мы.
– И я слышала, что именно вы отказались оставить меня с остальными, кто умер во время пожара.
– Отказался, да… Я посчитал неправильным вас убивать.
– Подарили шанс, – горько усмехнулась медик, проводя рукой по серебристому пушку на голове. – Вот только нахрена он мне? Вся семья сгинула во время пожара. Как и коллеги, друзья и знакомые… И что мне теперь предлагаете делать?
– Жить, – спокойно ответил Иван, прихлебывая горячий чай из пузатого стакана. – Жить. Работать. Строить новую жизнь. И делать это так, чтобы ваши близкие на небесах за вас порадовались. Что вы не опустили руки и не позволили горю сожрать изнутри.
– Вы верите, что они меня видят? Откуда-то с небес?
– Верю. Иначе вся эта суета не имеет какого-либо смысла.
– Смысл? О каком смысле можно говорить, если десятки тысяч погибли, пытаясь оживить дурацкое железо. Если Шестерка вся, целиком превратилась в огромное кладбище… И вы еще смеете заявлять о смысле жизни?
Помолчав, Иван упрямо насупился и ответил:
– Да, смею. Потому что они пытались. Хотя бы пытались изменить себя и дать будущее детям. Даже такой страшной ценой… И называть их глупцами – это не уважать их всех, молодых и старых. Всех тех, кто погиб в те страшные дни… Я их никого не знал. И вряд ли смогу разделить эту горечь утраты. Но я помню о них. Я постараюсь учесть уроки, который они нам дали. Чтобы жить, чтобы отправить детей к звездам. Чтобы у них получилось шагнуть дальше, чем смогли мы… Я считаю, что так – правильно. Хотя нам и приходится часто платить за мечту. Зачастую платить кровью. Но это – жизнь.