Кержак
Шрифт:
– Шахтерский концерн здесь народ вербовал поначалу, люди были нужны. Но потом в полусотне парсек нашли еще одну перспективную планету, туда умотали все, кто мог.
– А власти кто? Здесь и на астероидах?
– На каждой станции свой Совет, они вместе входят в Союз Хилла, включая остатки шахтеров. Это все, у кого ремонтные доки в собственности, гидропонные фермы и остальное. Станции по номерам считают. Наша пятая. Шестая после аварии заброшена, на седьмой тоже почти никого не осталось. Когда мои родители поженились, на пятерке жило около ста тысяч. Сейчас едва ли десять наберется. Да и на всех станциях – народу все меньше. Пассажирский чартер раз в год приходит, на нем вербовщики
– И везде такая разруха?
– Почти. Хотя Отстойник – он совсем для бомжей, кто ничего толком не умеет. Но здесь тысячи полторы, вряд ли больше. Просто не прокормиться.
– А дальше?
– Первые четыре делали по старому проекту, они на бублик похожи. С пятой по седьмую – уже на основе силового каркаса. Вроде бы приволокли остовы кораблей для колонизации, которые после внедрения новых двигателей забросили и продали за бесценок. Поэтому нос – это Чистые или Центральные районы. Там реакторная зона, рядом фермы. Дальше идут доки, заводские цеха и прочее. Между ними и кормой – Предбанник. Типа карантинной зоны. Там раньше контрабандистов было много, но сейчас почти все захирело. Торговли особой нет, грузов тоже. Но до сих пор именно там самые крутые банды. Ну и потом уже мы – Отстойник. От жилой зоны и до остатков дюз. Кстати, там же излучатели стоят, на которые хладагент гонят. Если бы не коллекторы, Отстойник вымерз бы давно. Живем за счет того, что Чистым приходится коммуникации в рабочем состоянии поддерживать, чтобы самим не сдохнуть.
– И в Центр нам не пройти?
– Почему? Можно, туда пускают. Только на воротах платить надо. И чтобы комм рабочий был, через него тебя мониторят, с него же проплаты делать. День доступа в Чистые – один кредит. Жилье снять – десятку или больше. Обед – пара кредитов или дороже. Почти убитый коммуникатор – от сотни и выше. А кредит – это много. У нас, чтобы один заработать, надо неделю горбатиться, если не больше. Деньги – они для богатых, Иван. Мы же здесь за счет обмена выживаем. Все дерьмо, что богатым не нужно – сюда сваливают. Что переработать нельзя и крошки полезные не добыть – это уже прессуется и еще дальше, в гравипушки на корме. Оттуда пакетами отстреливают на планету, чтобы в атмосфере сгорело. Ну и шахтеры периодически поставляют замороженный лед, с него воду получают и кислород.
– Переплавить мусор не пробовали?
– Зачем? Старший, ты соображаешь плохо. Здесь столько железа бесхозного на станциях, что хватит на десятки тысяч жителей. Но их – нет. Просто нет. Уехали, кто мог. Остальные бултыхаются, как дерьмо в дырявом скафандре по инерции. Иногда шахтерам что-то собирают. Или планетарщикам добывающих дронов ремонтируют, те остатки руды ковыряют. Если какой торговец заскочит по своим делам – так это праздник для всех. Топливо продать, воздух или еще что. Но такое дикая редкость… Мы – тупик. Нас даже во время прошлой войны драка не зацепила. Нечего здесь захватывать. Феды нас списали, подарили самоуправление и забыли. В Приграничье таких, как мы, еще сотни систем. И почти везде одно и то же.
Помолчав, Иван спросил:
– Извини, по личным делам уточнить хочу. Родители где ваши?
– Погибли на Шестерке. Там доки были, пытались собственный балкер большой собрать. Двигатели при монтаже врубило на форсаж, баки с топливом сдетонировали. Станцию изнутри выжгло почти всю. Мы с Лиссой здесь были. Мне пять лет, а ей тогда – три. Неделю еще в съемной комнате жили, потом вышибли. И с той поры в Отстойнике, – равнодушно ответил Блоха. Похоже, за прошедшие четыре года мытарств на помойке боль утраты утихла.
– Мои соболезнования.
– Проехали… Так, давай по оставшемуся и надо будет насчет обеда думать.
Пока шахты на астероидном
– “Мама” почти у всех станционных. Втыкают один раз, мне родители сделали. Лиссе не успели. Но чипы привозили из Федерации, сами не производим. Слишком сложная штука. Час на установку, через пару дней можно пользоваться. Без него – коммуникатор не подцепить, к корабельным искинам не подключиться. Пощупай шею – у основания затылка плотная такая полоска – это установленная “мама”. На нее жестко забивают основной школьный набор: язык, чуть-чуть по математике, законам системы, историю и всякое разное. Потом за полгода прогоняют в классах школы еще раз – чтобы ты пользоваться загруженными знаниями мог.
– А без этого никак?
– Как иначе? – удивился Блоха. – Вот представь, что у тебя лежит пачка листов со схемами ремонта какого-нибудь дрона. Тебе сначала надо их все просмотреть, изучить – чтобы понять, что у тебя вообще есть. Сложные куски – разобрать в деталях. Никто у тебя знания не отнимет, но они мертвым грузом в голове. Поэтому или сам в свободное время разбираешься, будто по каталогу библиотеки шаришь. Или в классе, с учителем. Там основные точки показывают, ты добираешь недостающее и на лабораторках практику доделываешь. Зато потом – в любой момент можно выдернуть нужный кусок.
– Вот значит что, – обрадовался Иван. – Похоже, у меня в “маму” залито куча разного по железкам, надо пока это прошерстить хорошенько… А если чего-то не хватает?
– “Маму” не переделать. Как базовые знания залили – все, навсегда прошито. Есть небольшой буфер, куда с комма подгрузить какую-нибудь мелочевку можно, но это так, побаловаться. Кто работать устраивается, тот уже тройник покупает. Это внешний гелевый чип с двумя слотами расширения. Больше не воткнуть – “мама” сгорит и мозги спалишь окончательно. Зато на трешку можно цеплять любые базы. Конечно, их придется осваивать, но без них никуда. Пилоты ставят корабельные наборы, навигацию и топологию для дальних прыжков. Кто рядом с планетой мотается – те Пилотирование, конкретную модель корабля и часто Аналитику, чтобы сложные расчеты делать.
– Самому не посчитать?
– Пространственные метрики, смеешься? – Блоха улыбнулся. – Не, без вариантов. Ты пойми. Человек – он не может большую часть информации в голове держать, слишком сложно. Поэтому ты подцепляешь специализированный чип, а сам вместо придатка болтаешься рядом. Принимаешь решения, потоками данных управляешь, результаты так или иначе используешь. Но все сложное – в гелевый кристалл через “маму” слил, за пару секунд ответ получил. Надо профиль сменить – одну “базу” с тройника в медблоке снял, другую поставил. Через сутки адаптации можно использовать. Конечно, что-то в голове остается, поэтому близкие по смыслу профессии легче переключаются. И опорные точки с подключенных кристаллов в “маме” хранятся. Поэтому если черед год-другой зацепился заново – то сразу все изученное доступно снова.
– А почему просто компьютер не заставить работать?
– Искины урезаны сильно. Они дважды пытались перешагнуть ступень развития до личной свободы. Поэтому сейчас любая железяка на кораблях без человека – мертвый груз. Обычные автоматы стоят по жизнеобеспечению и наборы программ без возможности развития. Сначала кажется, что почти с разумным общаешься, но потом понимаешь, что это иллюзия. Так и живем – чип купил, на тройник воткнул, на следующий день уже можешь пахать. Снял – и словно раздетый, чего-то не хватает.