Кес Арут
Шрифт:
«Во имя аллаха, не оскверняйте эту могилу!
«Здесь лежит прекраснейшая из женщин»
«И достойнейшая из матерей»
Закончив молиться, солдат поднялся и подошёл к Констандяну.
— Запомни это место, — сказал он, указывая на могилу, а потом, поднимая руку кверху, добавил: — Это дерево твоей дочери.
— Дерево Мириам, — тихо произнёс Констандян.
— Пора идти. Времени у меня немного. Надо будет возвращаться.
— Кто ты, солдат? — Констандян задал этот вопрос, с глубокой благодарностью
— Какое это имеет значение. Для вас я всегда буду оставаться тем, кого вы с ненавистью называете «Турок».
Вскинув винтовку за плечо, солдат взял у него из рук ребёнка и, повернувшись, зашагал в сторону деревни.
Глава 22
22 августа 1915 года
Город Карс. Российская империя.
Семья Аршавира Констандяна обедала, когда услышала за воротами конский топот. Вслед за ним раздался стук в дверь.
Констандян отправил десятилетнего сына открывать дверь. Мальчик открыл дверь и сразу залюбовался человеком, который пришёл к ним в гости. Человек был одет в серую форму. Форму перепоясывала портупея. Слева у него висела сабля. Справа кобура, из которой выглядывала рукоять револьвера.
— Кто пришёл? — раздался голос Констандяна.
— Дядя военный, — ответил мальчик.
— Военный?
Через минуту после этого возгласа, сам Констандян вышел из дома и подошёл к дверям. Он с удивлением смотрел на молодого военного.
— Я Арут! — негромко представился военный.
— Какой Арут? — не понял Констандян.
— Я женат на Мириам. Дочери вашего брата.
— Арут? Кес Арут? — Констандян в себя не мог прийти от изумления. Он бросился обнимать Арута и при этом постоянно приговаривал:- Какое счастье тебя видеть живым и здоровым. Цовик, Софа… — крикнул он жене и дочери, — накрывайте на стол…наш Арут приехал…какая радость…какая радость!
— Арут? — сразу раздались два женских голоса, а вслед за ними показались дородная женщина и молодая, лет шестнадцати, девушка. Они тут же подошли к Аруту и по очереди обняли. Старшая с радостной улыбкой, а младшая…сильно краснея.
Арут был смущён столь тёплым приёмом. Он без вопросов и слов последовал за радушными хозяевами в дом. Стол был накрыт в течение нескольких минут. Поставили всё, что только было в доме.
— Вино хорошее, Арут джан, — Аршавир Констандян кивнул на стоявший кувшин, — сам сделал. Вкус…просто с ума сойти.
Жена с дочерью тоже сели за стол. Сын стоял чуть в стороне и с явным любопытством смотрел на Арута.
Налили вино в чаши и молча выпили. Сразу после этого, Арут обратился с вопросом к Констандяну.
— У вас нет вестей от брата?
— Нет. Ничего нет, — Констандян сразу расстроился, — сколько времени прошло. А от них ни одной весточки не получил. Не знаю, что и думать…
При этих словах Арут немного побледнел.
— Я надеялся, что хотя бы вы знаете, где они. Я уже не могу, — признался Арут с глубоким отчаянием, — не могу. Всюду их ищу,…всех спрашиваю. Никто ничего не знает. Как будто исчезли совсем. Сердце болит, дядя. А вдруг с ними что-то случилось? А вдруг они не перешли через границу? А вдруг их турки угнали куда-нибудь? Я с ума сойду от этой неизвестности…
— Ну, ну Арут джан, — приободрил его Констандян, — не стоит так расстраиваться. Вот увидишь, ты обязательно найдёшь свою семью.
— Дай-то бог. Дай-то бог, дядя Аршавир…но не будет мне покоя, пока не узнаю, что с ними. Ведь я даже не знаю, кто родился. Мириам была на сносях, когда я уехал. Не знаю, как прошли роды? Здоров ли ребёнок? Здорова ли Мириам? Спать не могу… — Арут расстегнул верхнюю пуговицу кителя. — Как глаза закрою, сразу Мириам вижу…протягивает ко мне руки и говорит: «Арут, что же ты бросил нас?» Невыносимо это…
Все молча смотрели на переживания Арута. Особенно дочь Констандяна, Софа. Она с такой нежностью и болью смотрела на него, словно понимала, что у того творится на сердце.
— Пойду я…пойду дальше искать. Может, кто знает, где они…
— Посиди, — Констандян удержал Арута, — первый раз видимся. Такой дорогой гость. Нельзя так делать, Арут джан. Посудим немножко. Расскажи, как живёшь? Что делаете?
— Воюем с турками. Что ещё делать?
Констандян налил вина в чашу Арута и, усаживаясь на своё место, с уважением произнёс:
— Как ты воюешь, мы все слышали. Мои соседи только и говорят о тебе. Кес Арут сделал это. Кес Арут разбил турок там-то. Мы все гордимся тобой, Арут джан. Все.
Арут только покачал головой, а затем одним духом опорожнил вино.
— Всем помогаю, — сказал он, вытирая рукой губы, — только о своей семье ничего не знаю.
— Бог даст, узнаешь. Узнаешь. Всё будет хорошо, вот увидишь. Скоро все вместе соберёмся и будем праздновать. Будем целый месяц праздновать. Ни горя, ни печали, ни плохих вестей не будет. Только праздник. Выпьем за эти дни, Арут джан. Пусть они наступят побыстрее. Пусть больше никогда наш несчастный народ не узнает таких дней, как сейчас.
— Выпьем, дядя Аршавир. За это обязательно нужно выпить.
Арут вместе с ним снова выпил. После этого они ещё немного поговорили. Аруту чувствовал себя с ними очень хорошо. Он давно так не чувствовал себя. Но пора было возвращаться в отряд. Он встал и, поблагодарив, начал прощаться. Проводить его вызвалась Софа. Она проводила Арута до дверей и смотрела, как он вскочил на лошадь.
— Я буду молиться каждый день за твою семью, — с большим чувством сказала на прощание Софа, — и я буду молиться за тебя…Кес Арут!