Кесарь
Шрифт:
Муж ни единожды рассказывал Раде о человеке, с коим они вместе совершили путешествие в Ростов, к старцу Иринарху – и утверждал, что ротмистру рейтар можно доверять, как самому себе. Что в случае какой беды Рада может – и должна! – обратиться именно к Себастьяну… Но последний еще до начала зимы был отослан из войска Скопина-Шуйского в южное порубежье, готовить рейтарские сотни.
Но вот, Себастьян фон Ронин вернулся – живой и невредимый, внушая Раде надежду дождаться и своего «Орла»! Впрочем, она рада и немцу, как действительно родному и близкому человеку... Последний также скосил в ее сторону взгляд – и подбадривающе улыбнулся: мол, узнал,
Между тем Михаил Васильевич, ни на мгновение не прервавшийся, и даже не посмотревший в сторону кухарки и ее пирогов, продолжил вопрошать у немцев:
– Значит, господа, набрать полнокровные роты в Ельце вы не смогли, привели лишь эскадроны… Причем вместо четырех обучили лишь три – а сотню колесцовых карабинов так и вовсе утопили по дороге?!
Кесарь спрашивает вроде бы и не слишком грозно, а на последних словах в его голосе послышалась неприкрытая усмешка… И все же в шатре повеяло холодом. Последовала неловкая пауза, которую попытался было прервать высокий, крепкий рейтар с рыжеватыми волосами:
– Князь, послушайте…
Однако встрепенувшийся ротмистр жестом руки оборвал своего подчиненного – и тотчас поправился:
– Великий князь! Михаил Васильевич, нисколько не желаю лгать, а потому отвечу, как на духу: мало ратных людей на южной украине Московского царства, мятеж Болотникова унес жизни много детей боярских да стрельцов, да служивых казаков. Между тем татары наоборот, участили набеги, прознав о слабости нашего степного рубежа. А потому и людей нам давали неохотно, и набрать рейтарские роты оказалось столь трудно – просто не из кого набирать. Ну не городовых же казаков, вчерашних крестьян, учить рейтарскому искусству боя?
Кесарь согласно кивнул – и, воодушевившись, Себастьян продолжил:
– Чтобы сформировать даже три полнокровные сотни нам пришлось отдать карабины гарнизону, дабы ельчане могли увеличить число своих стрельцов. Но! Зато рейтар мы успели не только обучить, но и обкатать в бою с погаными нехристями; сунулся под Елец крупный отряд ногаев, так мы его и в хвост, и в гриву расколошматили! Татары только и бежали, поджав хвосты… Так что три сотни рейтар – это все, что мы сумели собрать, и это на самом деле лучший расклад!
Чуть помолчал, фон Ронин нехотя добавил:
– У Ляпуновых же мы и просить никого не стали – во-первых, у Прокопия итак мало всадников, а приходится драться и с ворами, и с татарами. Во-вторых, не успели бы мы их подготовить… Ну и в-третьих, воевода вряд ли дал бы нам хороших воинов, даже если бы кого-то и выделил от бедности своей.
Великий князь немного помолчал, меряя рейтар недобрым взглядом, а после неожиданно для немцев (судя по их вытянувшимся лицам!) спросил:
– Ну а пушки вертлюжные, что у ногаев взяли, куда дели?
Немного помявшись, ротмистр честно ответил:
– Ельчанам оставили. Подумалось, что им все же нужнее будет… Да и лафеты у этих фальконетов были дрянные… Но откуда?!
Впервые открыто улыбнувшись за время разговора, Михаил Васильевич хлопнул ротмистра по плечу:
– Считай, проверку на честность ты прошел, фон Ронин! Теперь докладывай о лисовчиках.
Чуть потемневший лицом Себастьян – словно вспомнивший нечто для себя неприятное – с легким вздохом ответил:
– Рассказывать особо не о чем, Михаил
Михаил Васильевич согласно покивал – после чего, отступив к столу, протянул Себастьяну какую-то бумагу:
– Офицерский патент на звание полковника, фон Ронин. Правда, я не знаю, будет ли он действовать за пределами Руси…
Глаза Себастьяна счастливо засверкали; с радостью приняв его, тот с признательностью ответил:
– Благодарю вас, кесарь! Но можно ли это понимать…
– Да, ты получаешь под свое начало все пять рейтарских сотен, сведенных отныне в один полк. Однако!
Сделав небольшую паузу, великий князь продолжил:
– Однако это ведь первый рейтарский полк из русских же воинов в составе нашей армии. Подумай очень хорошо, Себастьян, желаешь ли ты покинуть Московское царство по завершению войны с ляхами – если нет, то ожидай вслед за патентом и боярское достоинство, и земельный надел, и имение в придачу! Ну, а ежели хочешь вернуться домой – получишь справедливое жалование, сохранишь патент, но на этом все. Более того, знай, что я никуда не отпущу тебя, покуда ты не подготовишь командира полка себе на замену. Так что подумай…
Вместо ответа замявшийся фон Ронин лишь глубоко поклонился – а кесарь обратился уже к оставшимся офицерам:
– Господа! Я знаю, что вы многое свершили на поле брани, а также доблестно сражались во главе собственных эскадронов. Я могу закрыть глаза на то, что под вашим началом еще нет рейтарских рот и выдать вам патенты на звание ротмистров – но все с тем же условием: вы остаетесь на Руси. Если да, с меня и патенты, и чуть меньшие, нежели у полковника, земельные наделы, и дворянские звания. Если нет – я попрошу вас сложить с себя полномочия командиров эскадронов на кого-то из русских по происхождению рейтар… Тем не менее, жалование ротмистров я сохраню за вами до самого окончания кампании.
Оба офицера поклонились, после чего рыжий честно ответил:
– Великий князь! Не знаю за Тапани, но я друг Себастьяна и последую за ним, куда бы он не отправился – и где бы ни остался.
Крупный, широкоплечий финн тотчас добавил:
– Я также!
Михаил Васильевич, немного помолчав, вновь согласно кивнул:
– Что же господа, выбор за вами, все условия я уже озвучил. Добавлю лишь, что я лично буду рад, если бы вы останитесь… Но насильно держать не буду. Господин полковник! Прошу принять полк под свое начало – уже вскоре вы получите боевую задачу; как вы уже знаете, король Сигизмунд выступил из-под Смоленска на Москву, и битый нами Сапега тотчас взбодрился. Если допустить их объединение… Лучше даже о том не думать; мыслю я, что все же сумею разбить наших врагов по отдельности.