Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга II
Шрифт:
Пока ещё во двор.
Собаки не бросились на неё с криками ярости, а подошли и потыкались сырыми носами в руки. Они сразу, с первого дня, признали её за свою. Терентий, хозяин дома, даже пытался наказывать бедных псов… не помогло.
Она уже обращала внимание на это: здесь её слушались и признавали собаки, лошади, даже те огромные птицы – но ни задуматься над этим, ни тем более воспользоваться времени не оказалось. Вот – первый случай.
Забраться на стену со стороны двора было просто: по дереву. Труднее оказалось спрыгнуть… но нет – её гнал куда больший испуг, чем какой-то
Мелиора. Монастырь Клариана Ангела
– Здравствуй… – слова давались с трудом, будто воздух был густ, как песчаная каша. – Я пришёл… сказать тебе…
Лицо её исказилось страшно. Такого сумасшедшего ожидания нельзя изобразить, черты не приспособлены для этого, и получается гримаса.
– Ты…
– Да. Да. Я.
– Жив… жи-ив…
– Я жив. Всё в порядке. Скоро я буду с тобой. Совсем скоро.
– Я не могу без тебя. Я думала, что умру.
– И я. Я тоже не могу без тебя. И гори оно всё… Где ты сейчас?
– Не знаю… Забери меня отсюда, пожалуйста. Я…
– Говори.
– Нет, ничего. Теперь я знаю, что ты придёшь за мной. Теперь мне ничего не будет страшно. Почему тебя не было? Меня переполнило твое отсутствие… я чуть не утонула в нём…
– Я приду. Я скоро приду. Я уже иду.
…зя-боль-ше-нель-зя-бо…
Пахнет горящим углём.
– А теперь – я сам.
Больно…
Этот же зал, запах серы и тлена, пол усыпан угольями и пеплом. И вот он сам: сидит, подобрав ноги и опёршись рукой. Там, где был голубой купол, – зловонная серая яма с осклизлыми краями, в ней копошатся черви.
– Чего ты хочешь?
– Её. Только её. Жить с нею, растить наших детей…
– А если это невозможно?
– Тогда пусть всё горит…
Мелиора. Дальний восток
Небольшой отряд потаинника Юно Януария достиг наконец Фотии, маленького прибрежного форта на восточном побережье – у самого края обитаемой земли, у начала Солёной Камы. Форт был деревянный, с земляными валами, и населяло его около полусотни семей стратиотов. Исполинская зелёная получаша окружала его, и две речки сливались в одну под его стенами; вода обтекала форт по широким рвам. На ровных пологих склонах паслись красные вислорогие коровы. Казалось, их были тысячи.
Никогда никакая война не долетала до этих земель. Стратиоты формально служили кесарю, на деле же – только сами себе.
Не дав отдыха никому, Юно с величайшим тщанием перенёс свой груз из "уты" – широкой мелкосидящей лодки с пятью парами вёсел и прямым парусом – в рессорный фургон, дожидавшийся здесь уже вторую неделю. Прошло чуть больше часа с момента швартовки, а сорок всадников-азахов, одуревших от долгого безделья, уже выезжали на желтоватую дорогу, ведущую на запад и вверх, вверх, к проходу в облаках. В середине конвоя катился фургон, запряжённый шестёркой, и две лёгких коляски. В одной из них, с окнами, затянутыми серой промасленной парусиной,
Никто не узнал бы в нём бывшего потаинника Конрада Астиона, блестящего архата…
Глава пятая
Мелиора. Юг. Порт Петронелла
Город перевернут весь, она это знала. Искать будут свирепо – поэтому исчезать надо именно сейчас, в первые же часы, пока ещё не хватились…
Порт был под нею, весь в жёлтых мутноватых огнях: горели масляные фонари на столбах, здесь их не гасили всю ночь. Горели местами и костры. Наверное, и без огней было бы светло: три почти полных луны в ясном небе давали достаточно света.
Ночь была странная: тёплая, но будто бы у самой границы снегов.
Отрада стала спускаться, цепляясь за кусты. Тропа дёргалась под ногами то вправо, то влево. Гладкие кожаные подошвы сапог скользили.
Наконец началась лестница – там, выше, разрушенная недавним оползнем. Но по самой лестнице идти было слишком на виду, и она стала спускаться рядом с нею, всё так же цепляясь за кусты.
Потом послышалась речь. Говорили с характерным протяжным акцентом жителей материка. Отрада затаилась. Внизу шли человек восемь или десять, перебрасываясь замечаниями о достоинствах каких-то женщин. Матросы, подумала она. В портовый бордель…
Уплыть, что ли…
Мысль сделала виток и вернулась. Не уплывать – пока. Но пусть все думают, что уплыла.
А за этим следует обращаться не к матросам. Матросы раз – и нет никого. К грузчикам. Их будут расспрашивать.
Она дождалась, когда внизу всё стихнет, и продолжила спуск. В одном месте, где кусты были погуще, отчетливо воняло трупом.
Наконец она уткнулась в забор, огораживающий порт. Как и все заборы, этот состоял из множества дыр.
Она пролезла и пошла на свет фонарей.
Две барги стояли по обе стороны широкого свайного пирса. По пирсу сновали люди в огромных фартуках, катя перед собой ручные тележки. На тележках были мешки и… сначала показалось, что длинные ящики. Потом она рассмотрела, что это каменные брусья – как раз такие, чтобы не трудно было поднять вдвоём.
Работа шла споро, но как-то слишком молчаливо. Скрипел настил, повизгивали иногда колёса – и никаких разговоров, шуточек, команд, которые должны сопровождать такое вот скопление трудящихся людей. Устали? Но ходят быстро, почти бегом…
Стараясь не вступать в освещённое пространство, она стала огибать это место по закоулкам, пахнущим мочой, по каким-то страшно захламлённым пустырикам… Отчего-то картина погрузки показалась ей жуткой, хотя вроде бы ничего жуткого не происходило.
Полчаса спустя она вышла к маленькому затухающему костру, где сидели четверо в рабочих фартуках и хлебали по очереди из котелка.
И тут она усомнилась в разумности прежнего плана. Но ничего нового не придумывалась…
– Доброго здоровья, – сказала она.