Кесари и боги (сб.)
Шрифт:
Мариита дрожала на смятых простынях. Котенок, замученный несчастный котенок!.. Она вряд ли понимает, что происходит. Бенеро разглядывал на свет какое-то зелье, голые, поросшие волосами руки врача сделали бы честь молотобойцу. Инес тронула разметавшиеся волосы. Нужно заплести, иначе придется обрезать.
– Сеньор Бенеро, куда вы дели гребни?
Бенеро осторожно поставил склянку на стол.
– На кресле, – коротко сообщил он. – Вы были неправы, сеньора. Нельзя предавать чужое доверие,
– Это наше дело! – Хороша б она была, предложив инкверенту выкрасть преступника. Хайме бы на нее наорал, и этим бы все и кончилось.
– Сеньора! – Да кто он такой, этот Бенеро, чтобы лезть к ним со своими советами?! – Сеньора, дайте вашей подруге это питье. Его нужно выпить маленькими глотками. До дна. Господин сержант, вы здесь?
– Да, сеньор, – громовым шепотом возвестил альгвазил, – кипяток, прошу простить, куда ставить?
– На стол. Вы мне скоро снова понадобитесь.
– В вашем распоряжении, сеньор. – Господи, он же идет на цыпочках!
– Мариита, очнись. Это надо выпить. Мариита!..
– Я не буду…
– Ты должна.
– Нет. – Она вряд ли соображает, что говорит. – Не буду… Не хочу. Где Диего? Уже темно, где он?!
– Мариита! – Хоть бы альгвазилы не расслышали про Диего! – Ты должна выпить. Иначе нельзя.
– Я ничего не стану пить. – Больная села так внезапно, что Инес едва не расплескала питье. – Это яд! Я все слышала! Монах… Это он тебе велел! Он приходил меня убить… Чтобы запереть меня с мужем в могиле! Я не пойду к дону Гонсало!
– Прекрати! – Дать пощечину? Пожалуй! – Прекрати! Если не выпьешь – умрешь!
– Не буду! Где Диего? Почему его прячут? Пустите его… Приведите ко мне Диего!
– Замолчи!
– Диего!..
Пречистая Дева, как же она кричит! На дворе и то слышно!
– Сеньора, если вы не будете слушаться, к утру вы умрете в мучениях. Вместе с ребенком.
– Нет! – Мария куда-то рванулась, Бенеро ухватил бьющуюся дурищу за плечи и прижал к подушкам.
– Сеньор, – за спиной врача возник озабоченный альгвазил, – вам, прошу прощения, помочь?
– Возможно. – Бенеро продолжал удерживать роженицу, но теперь он смотрел на Инес. – Вы сможете влить ей снадобье? Да или нет?
– Смогу, – кивнула Инес.
– Сержант, можете идти. Пока.
Альгвазил с готовностью исчез. Мария замерла, исподлобья глядя сквозь Инес на перечеркнутую тенями стену. На лбу врача выступила испарина. Господи, сделай так, чтоб Гьомар пришла побыстрее!
– Я хочу видеть Диего! – Влажные пальцы отдирали руки Бенеро. Маркиза так и не рассталась с обручальным кольцом. – Почему вы его не пускаете? Кто вы такой?!
– Риб’оно шель аолам, – выдохнул Бенеро. – Сеньора, успокойтесь.
– Господи, Мариита, какая же ты дура!
– Она не в себе, – утешил врач. – Это бывает.
– Наверное… Я не звала Карлоса, когда рожала. Я помнила, что его нет.
Она все помнила,
– Сеньор Бенеро, вы ее удержите? Я сейчас…
– У вас дрожат руки. Сосредоточьтесь. Закройте глаза и просчитайте до десяти.
Альков, альгвазилы у двери, свечи, склянки – все исчезает. Перед глазами не тьма – темно-рыжий шелк. Один… Два…
– Диего! Пусти…
Нужно взять себя в руки. Дрожать она будет потом, дрожать, объясняться с Хайме, молиться, плакать. Два… Три… Резкий даже не скрип – визг.
– Раз я так нужен, я здесь.
Мужчина. Темноволосый, стройный. Рядом с врачом кажется юношей. Значит, Мария соврала…
– Где это зелье? Она сейчас выпьет, а дальше – ваше дело.
– Диего! Ты…
– Пей, нинья!
– Эй, сеньор!.. Кто вы? Откуда!
– Тихо! Она пьет.
Мечется желтый свет, по ногам тянет холодом… Сквозняк. Потайная дверь? Как же долго Мария пьет. У Диего длинные волосы, на подбородке – шрам. Не побоялся – пришел. Прямо в змеиную пасть! Сержант мнется с ноги на ногу, врач молча смотрит. Гаснет одна свеча… Нужно зажечь.
– Умница, нинья! Сеньора, возьмите чашку.
– Ваше имя!..
Наваждение прошло. Гончие вновь стали гончими, а волк – волком.
– Диего! Ты куда?
– Не волнуйся, нинья. Я сейчас вернусь. Слушай врача!
Один против шести! Карлос смог бы…
– Ваше имя, сеньор. Вы арестованы!
– Помолчите. Нинья, ты поняла?
– Диего…
– Ты поняла? Ты будешь слушать врача?
– Буду…
– Умница… Сержант, потерпите еще минуту!
Если закрывать глаза, то теперь, но они словно приклеились к непонятному чужаку. Руки Диего скрещены на груди, на губах – улыбка. Убийца? Неужели все-таки убийца?
Человек у постели что-то шепнул Бенеро и отступил на шаг. Альгвазил послушно ждал, больная тоже притихла. Еще один шаг от постели, второй, третий, прыжок в глубь комнаты, и рев сержанта:
– Парни, вперед! Живым! Только живым.
Окно в дальнем конце… Оно открыто!
– Я вернусь, нинья!
– За ним! Во двор!
Альгвазилы быками несутся к двери. Падает сбитая ваза, толстый ковер глушит звон. Окно ведет во внутренний дворик. Ему не уйти…
– Сеньора желает любоваться на корриду или собирается заняться делом?
Топот на лестнице молотом саданул по едва переставшей болеть голове. Гомес, как всегда, перестарался – бегать на кухню можно и с меньшей страстью. Хайме раздраженно потер виски и вышел на галерею подышать. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как из распахнувшейся двери, толкаясь, вываливается куча альгвазилов. Что они забыли во дворике, в полумраке было не разобрать. Топанье, шарканье, раздраженные голоса, плеск фонтана слились в нелепую какофонию, к которой не замедлила подключиться надсадно орущая птица.