Кеша и хитрый бог
Шрифт:
Но в жизни получилось совсем иначе, чем в Кешиных планах. В этот же самый день Кеша снова встретился с Петухом Пашкой.
Было это так. Кеша возвращался домой с корзиной чаячьих яиц и увидел возле коптильни Леху Казнищева. Леха сидел на березовом коне и смотрел по сторонам. Лехе было скучно. Забыв прежние обиды, Леха поскакал аллюром к приятелю.
Кеша устал, переволновался, но все равно Леху не прогнал. Кеша шел домой, слушал Лехину болтовню и даже отвечал на Лехины вопросы. Лехе такое отношение дружка-приятеля прибавило духу.
— Знаешь что? — сказал Леха, когда они подошли к дому. — Пойдем, Кеша, купаться.
Хотел Кеша уважить приятеля или просто надоело Кеше быть все одному и одному, а только Кеша согласился.
— Ладно, — сказал он. — Куда тебя денешь…
Купаться Кеша и Леха пошли не сразу.
— Сначала я пообедаю, нарублю дров, а потом пойдем, — сказал Кеша. — Ты, Леха, не бойся, я за тобой зайду.
Справился Кеша со своим делом быстро. Поел щей без хлеба, нарубил дров и отправился к Лехе.
Настроение у Кеши было не веселое и не грустное, а так себе. Шел, думал про Пашку Петуха и про то, как казнили они с Тоней несчастного кота Акинфия. Все это, конечно, случилось из-за бога и этого противного Петуха. Попался бы сейчас ему этот Петух, он бы ему дал!
И вот только Кеша подумал про бога и про Петуха, на тропе за деревьями послышались шаги и чей-то знакомый хрипловатый кашель.
Кеша присмотрелся и узнал Пашку Петуха. Пашка шел с Тониного двора. Пашка уже переоделся после своих непонятных блужданий в горах. На нем была новая черная ряса с широкими рукавами, на груди — крест, а под мышкой — большой промасленный сверток.
Если б Кеша знал, что тут с ним случится, он бы и в самом деле свернул в сторону и пошел к Лехиной избе по тайге. Но Кешу просто-таки раздирала злость. Кеша поглядел издали на Петуха и подумал: тропка — своя, земля — своя, солнце — свое, сам Кеша тоже свой. Зачем же ему колоть ноги на колючках и плутать меж кустов? Пускай Пашка сам бегает, если ему так хочется.
Правильно! Кеша посмотрит на Петуха, посмотрит на сверток, пожмет плечами и пойдет дальше. Пускай Пашка знает, что Кеша все видит и все прекрасно понимает. А то как же! Или нет. Лучше не так. Лучше Кеша подойдет к Пашке и спросит:
«Скажите, пожалуйста, что вы делали в пещере и что это у вас за сверток? Курятина?»
Пашка даже позеленеет от злости.
«Какая пещера? Какая курятина?»
«А такая! Забыли про бифштекс, забыли, как фельдшер прижигал йодом? Ну хорошо, сейчас я вам напомню…»
Кеша сдвинул фуражку набекрень и еще решительнее зашагал навстречу Пашке. Так они шли и шли по тропке — деревенский поп Пашка и отчаянный человек Кеша, не сворачивая в сторону, готовые драться до самого последнего вздоха.
Скоро, впрочем, Кеша переменил свой план. Зачем он будет разговаривать с каким-то попом и тратить зря время? Очень он ему нужен! Если уж на то пошло, Кеша просто-напросто не уступит Пашке дорогу. Плохо это или хорошо, пускай думают другие. Раз он так решил, так он и сделает!
Кеша прошел еще немножко, а потом остановился и начал понарошку завязывать шнурки на ботинках. Кеша слышал каждый шаг Пашки, но головы не подымал и продолжал вязать морские петли и узлы. Пускай идет. Кеша ничего не видит и ничего не слышит. Пускай!
Догадался Пашка или не догадался, что было на душе у Кеши и что он такое задумал, а только подошел к Кеше вплотную и остановился. Минута, вторая, третья… Крутить шнурки было уже ни к чему. Пашка стоял над самой головой и смотрел, что он такое тут делает и почему стоит, как пень, посреди дороги.
Хочешь не хочешь, Кеша поднял голову и встретился глазами с Пашкой Петухом. В мгновение Кеша заметил и запомнил все — и серые с рыжими крапинками глаза, и крохотную синюю жилку у виска, и бородавку на щеке с тремя короткими колючими волосками.
Пашка смотрел на Кешу, нахмурив брови. В глазах его были и удивление, и вопрос, и злая, спрятанная еще где-то внутри насмешка. Прекрасные придуманные слова мигом вылетели из Кешиной головы. Кеша стоял тюфяк тюфяком перед Пашкой и молчал. Это, наверно, и погубило Кешу. Пашка помедлил еще минутку, поднял ввысь свою худую, костлявую руку, сложил пальцы щепоткой и широким, точным движением перекрестил Кешу крестным знамением:
— Во имя отца и сына и святого духа. Аминь!
Кеша даже не успел сообразить, как это все получилось. Стоял, будто пришибленный, и смотрел вслед уходящему Пашке. И лишь только тогда, когда черная ряса Пашки скрылась за деревьями, Кеша понял, какая случилась с ним беда.
Как ножом, резанула мысль: догнать Пашку, повернуть все по-иному, так, как думал вначале. Но Пашки уже и след простыл. Кеша стоял на тропе, тупо и отрешенно смотрел в густую, завешенную тенями тайгу.
Горе легче переносить на людях. Кеша уже давно знал это. Он постоял еще немного, вздохнул и поплелся к Лехе. На душе у Кеши было противно и гадко. Неизвестно отчего начали чесаться и шея, и лицо, и спина. Будто искусали его остроносые таежные комары или черная болотная мошкара.
Леха уже давно поджидал приятеля возле калитки. В руках у него была какая-то щепка, немного похожая на корабль и немного на ружье-двустволку. Леха показал эту щепку Кеше, но Кеша не обратил на нее никакого внимания. Леха обиделся и спрятал корабль или ружье за спину.
— Ты чего, Кеша, такой надутый? — спросил Леха.
Кеша не ответил. Разве Леха поймет!
— Пойди принеси кусок мыла, — сказал он.
— Какого мыла, Кеша?
— «Какого, какого»! Какого хочешь, такого и неси. На Байкал купаться пойдем.
Ни Леха, ни Кеша никогда в Байкале не мылись, а была в поселке для этого полезного и приятного дела низенькая свайная баня. В эту сибирскую баню, строго соблюдая черед, ходили по субботам все рыбаки.
Леха боялся, что Кеша передумает, не захочет идти с ним на Байкал, и поэтому не стал задавать вопросов. Повернулся, как солдат строевой службы, и пошел в избу исполнять приказ.