Кэсседи, космический политолог!
Шрифт:
Роскошь, политика
и смена личности.
– Вот гада кусок!
– произнесла я, вваливаясь в свою каюту.
Собственно, в каюте-то никого не было, но сказать что-то громкое и искрометное мне было необходимо чисто физически, выплеснуть негатив. Иначе этот негатив, спустя какое-то время, я выпущу уже на этого засранца. - "Если
Я зажгла свечу, надеясь, что яркая вспышка огня меня успокоит. Но его неровное движение, потрескивание, неуклюжесть пламенного язычка - все это сейчас только раздражало. Потушила. Снова зажгла. Я вздохнула, опуская голову. Мне нужно успокоиться, принять ванну, подумать над жизнью. Взгляд наткнулся на камеру.
– Вот козлы!
– и показав неприличный жест камере, я потопала в ванную.
Нет, конечно мне хотелось показательно раздеться перед камерой, кинуть ботом в хрупкое стекло и громко рассмеяться. Но это было так по-детски. И хоть злость застилала разум, я понимала, что ничего мне это не даст. Ничего, кроме тычка от Уинстона за то, что разбила их камеру.
Погружая свое тело в тепленькую водичку, я мысленно проклинала Рейнгара. Интригант несчастный. Наверняка же считывал меня подобным образом, пытался пробиться сквозь выстроенную защиту нестандартным способом. Опять играл на чувствах, а я поверила. Какая же я дура.
Последнее замечание вырвало смешок из груди, затем еще один, а спустя секунду я уже смеялась. Оказывается, красный диплом политолога не делает тебя умной. Скорее образованной, а вот ум приобретается со случаем.
Я погрузилась под воду, а когда вынырнула, почувствовала себя разбитой. Слава Богу, что сейчас уже шесть часов вечера. И как жаль, что завтра мне придется приступать к своим обязанностям официально, видеться с Рейнгаром, объясняться с Крисом.
Я не хочу этого.
***
Неделя практически пролетела, махнув ручкой на прощание, а я даже не заметила этого.
Каждый день я занималась обработкой данных, вчитываясь в каждую строчку биографий и сопоставляя указанное с известными мне происшествиями. Таким образом я выявила несколько человек, которые как и Леонель могли быть причастны к террористам. К сожалению, дальнейшие действия брал на себя Уинстон, как директор силового отдела, а я принималась за следующую папку. На самом деле я бы с удовольствием понаблюдала за допросами, даже поучаствовала как работник БСТ. Это помогло бы научиться лучше читать людей, но меня элементарно не пускали за пределы кабинета Рейнгара. А о том, чтобы покинуть корабль и присоединиться к общему делу вместе со всем отделом, даже речи не шло.
Как-то, передавая папки потенциальных объектов "Х" Грейстону, я спросила его могу ли я в будущем занимать расследованием более плотно. Ответом мне стало молчание, и неуверенный ответ единственного человека, который смог подобрать челюсть с пола (Уинстона) о том, что решение останется за Рейнгаром, так как именно он мой прямой шеф. Но к нему я все же подойти не рискнула.
Собственно, я его активно избегала все это время, прячась у
Не важно, главное, что я спокойно заняла его, обустроив под свой вкус. Прежде всего изменила ужасные обои и избавилась от отвратных картин. Правда, я не рискнула удалять старый дизайн, а просто повернула стены обратной стороной, переделав изнаночную сторону и сделав ее главной. Стиль был очень похож на личный кабинет Рейнгара: стальной серый, обильного количество стекла и металла, ярко-зеленые деревца, но вот декорации стали другими. У меня преобладали бардовые оттенки, было множество милых душе мелочей, небольших диванных подушечек, висящих на стенах фотографий, оформленных в рамки. Нет, в них не было известных деятелей Земли, только моя семья, Толя и я.
На одной был запечатлен момент моего дня рождения, мне исполнялось тринадцать. Мы сидели перед праздничным тортом, с дурацкими колпачками на голове и счастливыми улыбками. В руках я сжимала медведя, которого подарил Толя. Прекрасный день моего далекого детства.
На другой был день нашего первого совместного сотрудничества с РЕЧНО. Мы стояли на газоне возле главной базы, а между нами находился директор отдела, принявшего нас во внештатные сотрудники. На наших новеньких, черных формах агентов сверкали значки. Значки сотрудников. Нам было пятнадцать.
Следующей фотографией оказалась та, что была сделана на моем выпускном. Я, слишком бледная, слишком счастливая и с излишней уверенность в блестящем будущем, и он стоит рядом, в костюме, на моем выпускном, стараясь не задеть мою шапочку выпускника. Тоже излишне радостный, с непомерной гордостью за меня во взгляде. Фотография, сделанная недавно. А во мне борется ощущение того, что это было в прошлой жизни.
На самом деле там были еще десятки фотографий, но это те, которые заставляли меня улыбаться, помнить, что я все та же девушка, пусть и изменившаяся внешне.
За прошедшую неделю (ну, почти неделю), было доказано, что Леонель причастна к террористической организации, но она ничего не говорит, прикрывая преступников. Ей слишком страшно, потому что там, за пределами решетки, осталась ее семья. И это все, что изложил мне в кратком письме Рейнгар, которое передал Крис. Именно тогда мне и стало казаться, что они скрывают всю правду, ограждая меня от полного расследования. Подлецы!
А тем временем, пока отношения с начальством становились все хуже, коллектив истребитель стал принимать меня в свои ряды. Все чаще я заслуживала улыбки и приветствия, идя по коридору, обедала со всеми в общей столовой, пристраиваясь к компании истребителей, могла обратится за помощью к знакомым. Крис понаблюдав за происходящим, решил, что я вполне смогу влиться в коллектив и на Виктории.
К слову о планетах, я таки узнала наш маршрут! Летели мы на дружескую планету Виктории - Испаншаро. Там должно было пройти некое собрание, в котором я не участвовала. Собственно, я там вообще была лишней, но наша милая пятерка шефов решила, что пока я не проникнусь к ним симпатией, то оставлять меня без присмотра не стоит, иначе я обязательно сдам их. Только кому? Брякну на сенсор Императору Земли, сообщу, что меня похитили и попрошу забрать. И мелочи, что на Земле (если долечу еще) меня тут же прикончат. Умирать так от родненьких. Я же патриотка!