Кэтлоу
Шрифт:
— Кому-то же надо следить за тем, что происходит! В конце концов, он это все затеял, и нас в это тоже втянул именно он!
Джойнер был бродягой, для которого не существовало границ. Поговаривали, что он не брезгует приторговывать скальпами. Это был высокий, тощий человек со злобным огоньком в глазах, который продолжал гореть, даже когда по лицу его блуждала улыбка. Впрочем, такое случалось нечасто. Зависть давно стала единственной страстью, которая оставалась в его зачерствевшем сердце. Зависть, да еще недоверие.
Кэтлоу долго колебался, прежде чем взять
Кэтлоу бесшумно спустился по лестнице и, миновав узкий коридор, который вел в лавку, приоткрыл потайную дверь в стене, через которую можно было попасть в жилую часть дома.
Кристина была на кухне, хлопотала, ставя тарелки на поднос. Для мексиканки она была довольно стройна — большинство женщин Соноры были пухленькими. Изящная, точеная фигурка, горделивая осанка — Кристина была настоящей красавицей. Кэтлоу с восхищением оглядел ее, и она, заметив это, подарила ему долгий взгляд темных, продолговатых, как у олененка, глаз.
— Вам нельзя сюда. Отцу это не понравится.
— Тогда бы я тебя не встретил, — сказал он, — а ради этого я готов рискнуть чем угодно, даже встретиться с твоим разгневанным папашей.
Он не мог оторвать от нее глаз, пока она, изящно изогнув гибкий стан, ставила на поднос блюдо с фруктами. Рядом высокой горкой громоздились пышные оладьи. Чуть потеснив его, Кристина поставила на освободившееся место нарезанную ломтиками жареную свинину.
— Ты принесла мне сигары?
— Si. — И она указала на коробку, стоявшую на столе. — Я купила все, что вы сказали. — Помолчав немного, она добавила: — Я видела americano… гринго на Плаза.
В это время Кэтлоу пожирал жадным взглядом плавные изгибы ее тела и вряд ли услышал бы, даже если бы у него выстрелили над ухом.
— Это был незнакомец, — добавила девушка.
— Кто это был?
— Гринго. Он посмотрел на меня. — Она искоса взглянула на Кэтлоу, чтобы проверить, как на него подействовали ее слова.
— Тебя только слепой не заметит. Гринго, говоришь? Высокий такой? И лицо обычно такое спокойное, да? А глаза чуть улыбаются?
Девушка передернула плечиком.
— Он очень красивый. Настоящий hombre, как это сказать… настоящий мужчина! На нем было черное пальто, и он долго говорил о чем-то с генералом Армихо. Я слышала, как генерал пригласил его на бал.
— Бал?!
— О si! Все в городе только об этом и говорят! По-моему, там будут все… ну, я хочу сказать, все офицеры, самые — о Господи, как же это?! — самые важные… самые богатые!
Кэтлоу задумался. Согласно полученной им информации, груз со слитками должен был прибыть в Эрмосильо завтра утром. С этого момента его будут охранять не меньше сотни солдат. Любая попытка хотя бы коснуться его станет первым шагом в могилу. Он планировал налет на полночь, когда сменившийся караул будет мечтать только о том, как свалиться в постель и как следует выспаться после утомительной поездки, в то время как следовало каждую минуту быть начеку.
Усталые и невыспавшиеся солдаты будут думать о чем угодно, только не об осточертевшем им грузе слитков. Тревожило Кэтлоу только то, что за груз с этого момента будет отвечать сам генерал. Офицер, которого он сменил на посту начальника гарнизона, не доставил бы ему и сотой доли таких хлопот: кроме собственного спокойствия, того не волновало ничто в мире. Да и поладить с ним было нетрудно.
А что, если караван с грузом прибудет уже нынешней ночью?
Его люди были начеку, Кэтлоу было точно известно, с какой скоростью идут тяжело груженные мулы. Но ведь могло случиться и так, что по какой-то неведомой пока причине сопровождающим отдали приказ поторопиться и прибыть в Эрмосильо сегодня ночью.
Он украдкой бросил взгляд на Кристину.
— А тебе известно, кто из офицеров сопровождает караван?
— Ну конечно. Кроме того, их трое.
— Пожилые?
— Кто, они?! Да что вы! Совсем мальчики! И очень красивые, да, да, настоящие красавцы, все трое! — Она ткнула пальцем в поднос. — Захватишь его с собой? А то я не подниму.
— Конечно. — Он подхватил поднос и, уже направляясь к двери, небрежно бросил через плечо: — Кстати, ты ведь должна разбираться в таких вещах — кто-нибудь из этих молодых офицеров, наверное, влюблен?
Девушка звонко расхохоталась.
— Наши мужчины всегда в кого-нибудь влюблены. Если не в девушку, так в саму любовь. А почему бы и нет? В конце концов, таковы мужчины!
— Я с тобой не спорю. Но наверняка среди этих молодых офицеров есть один, кто особенно страстно влюблен… Может быть, его девушка была с ним холодна — или наоборот, поэтому-то он и горит желанием как можно скорее вернуться…
— Рафаэль Варгас, — с довольным видом перебила она и закивала головой. — Он уже давно не может думать ни о чем, кроме сеньориты Кальдерон, а она… Впрочем, бьюсь об заклад, что бедняге и невдомек, о чем она думает.
Кэтлоу ухмыльнулся.
— Ласточка моя! — промурлыкал он. — Купи-ка ты мне коробку почтовой бумаги, да самой лучшей, поняла?! Ты слышишь? — Он кинул на стол пригоршню серебряных монеток. — Сделай это, радость моя, и…
Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге застыл Пескьера с искаженным от ярости лицом.
Глава 15
В правой руке Пескьера сжимал револьвер.
— Ты! — рявкнул он, обращаясь к Кэтлоу. — А ну вон отсюда! Не смей приставать к моей дочери, понял?!
Кэтлоу осклабился.
— У нас деловой разговор, — хмыкнул он. — Кроме нее, некого было попросить. Мне срочно понадобилась писчая бумага, такую может купить только женщина, а времени терять нельзя. Твоя дочь должна отправиться за ней немедленно!
Но черное дуло револьвера все так же смотрело ему в лицо.
— Что это еще за штучки? Что это ты задумал, черт возьми?
— Небольшая перемена в наших планах. Уверен, что это сработает. Все произойдет сегодня же ночью, а не завтра, как мы рассчитывали.