Кэтрин
Шрифт:
– Скотина!
– сказала мисс Кэт и оттолкнула его. Пьяный мужлан скатился с дивана на пол, промычал еще что-то нечленораздельное и заснул.
Снова и снова стучали кости; тускло мерцали свечи, обросшие нагаром.
– Играю семь!
– выкрикнул граф.
– Четыре. Три на два в вашу пользу.
– По двадцать пять, - отозвался уорикширский сквайр.
Стук-стук-стук-стук-трах, - девять. Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп - одиннадцать. Трах-трах-трах-трах.
– Семь бито, - сказал уорикширский сквайр.
– За вами уже восемьсот, граф.
–
– Но погодите! Кэт, еще пуншу!
Мисс Кэт подошла к столу; она казалась бледней обычного, и рука у нее слегка дрожала.
– Вот тебе пунш, Макс, - сказала она. От горячего питья шел пар.
– Не выпивай все, - сказала она, - оставь мне немножко.
– А что это он такой темный?
– спросил граф, оглядывая стакан.
– От рому, - сказала Кэт.
– Что ж, время не ждет! Сквайр, будьте вы прокляты! Пью за ваше здоровье и за ваш проигрыш!
– И он залпом проглотил больше половины. Но тут же отставил стакан и воскликнул: - Что это за адская отрава, Кэт?
– Отрава?
– повторила она.
– Это не отрава. Дай мне. Твое здоровье, Макс.
– Она пригубила стакан.
– Славный пунш, Макс, я уж для тебя постаралась, едва ли тебе когда-нибудь придется отведать лучшего.
– И она вернулась на прежнее место, и села, и устремила свой взгляд на игроков.
Мистер Брок наблюдал за ней не без мрачного любопытства; от пего не укрылись ее бледность, ее неподвижный взгляд. Граф все еще отплевывался, кляня отвратительный вкус пунша; по вот наконец он взял стаканчик с костями и бросил.
Выиграл и на этот раз сквайр. Подведя в своих записях окончательный итог, он с трудом встал из-за стола и попросил капрала Брока проводить его вниз; капрал согласился, и они вышли вместе.
Капитану, видно, ударил в голову выпитый пунш: он сидел, сжав руками виски, и бессвязно бормотал что-то, поминая свое невезенье, розыгрыш, дрянной пунш и тому подобное. Хлопнула внизу входная дверь; донеслись с улицы шаги Брока и сквайра и затихли в отдалении.
– Макс!
– позвала Кэтрин, но ответа не было.
– Макс, - окликнула она снова и положила руку ему на плечо.
– Прочь, шлюха!
– огрызнулся благородный граф.
– Как ты смеешь трогать меня своими лапами? Убирайся спать, пока я не отправил тебя куда-нибудь подальше, да сперва подай мне еще пуншу - еще галлон пуншу, слышишь?
– Ах, Макс, - захныкала мисс Кэт.
– Ты... тебе... не надо тебе больше пить.
– Как! Выходит, мне уж и напиться нельзя в моем собственном доме? Ах ты, проклятая шлюха! Вон отсюда!
– И капитан отвесил ей звонкую пощечину.
Но мисс Кэтрин, вопреки своему обыкновению, даже не попыталась ответить тем же, и дело на сей раз не кончилось потасовкой, как бывало прежде в случаях несогласия между нею и графом. Вместо того она бросилась перед ним на колени и, сжав руки на груди, жалостно воскликнула:
– О Макс! Прости меня, прости!
– Простить тебя? За что? Уж не за пощечину
– Ах, нет, нет!
– вскричала она, ломая руки.
– Я не о том. Макс, милый Макс, сможешь ли ты простить меня? Я не о пощечине - бог с ней. Я прошу у тебя прощенья за...
– За что же? Не скули, а говори толком.
– За пунш!
Граф, которому уже море было по колено, напустил на себя пьяную строгость.
– За пунш? Ну, нет, тот последний стакан пунша я тебе никогда не прощу. В жизни не брал в рот более гнусного, омерзительного пойла. Этого пунша я тебе никогда не прощу.
– Ах, нет, не то, не то!
– твердила она.
– Как не то, будь ты неладна! Да этот... этот пунш, это же настоящая отра-а-а-ва.
– Тут голова графа откинулась назад и он захрапел.
– Это и была отрава!
– сказала Кэтрин.
– Что-о?
– взвизгнул граф, мгновенно проснувшись, и с силой отшвырнул ее от себя.
– Ты меня отравила, ведьма?
– О Макс! Не убивай меня, Макс! Это была настойка опия - вот что это было. Я узнала, что ты хочешь жениться, и я была вне себя, вот я и...
– Молчи, змея!
– зарычал граф и, выказав больше присутствия духа, нежели галантности, запустил недопитым пуншем (разумеется, со стаканом вместе) в голову мисс Кэтрин. Но отравленный кубок пролетел мимо цели и угодил прямо в нос мистеру Тому Триппету, который, будучи позабыт всеми, мирно спал под столом.
С проклятием вскочил мистер Триппет на ноги и схватился за шпагу; окровавленный, шатающийся, он представлял собой поистине жуткое зрелище.
– Кто? Где?
– вопил он, наобум размахивая шпагой во все стороны. Выходи, сколько вас там есть! Смелым бог владеет!
– Проклятая тварь, так умри же и ты!
– вскричал граф и, обнажив свой толедский клинок, ринулся на мисс Кэтрин.
– Караул! Убивают! На помощь!
– завизжала та.
– Спасите меня, мистер Триппет, спасите!
– И, толкнув названного джентльмена навстречу графу, она в два прыжка очутилась у двери спальни, юркнула туда и заперлась на замок.
– Прочь с дороги, Триппет, - ревел граф.
– Прочь с дороги, пьяная образина! Я убью эту ведьму - она мне поплатится жизнью!
– И он с такой силой вышиб оружие из рук мистера Триппета, что оно, описав кривую, вылетело в окно.
– В таком случае возьмите мою жизнь, - сказал мистер Триппет.
– Пусть я пьян, но я, черт возьми, мужчина! Смелым бог владеет.
– На кой черт мне ваша жизнь, остолоп? Послушайте, Триппет, да заставьте вы себя протрезвиться. Эта чертова баба узнала о моей женитьбе на мисс Дриппинг...
– Двадцать тысяч фунтов!
– заметил мистер Триппет.
– Она приревновала - понятно?
– и отравила нас. Она подлила яду в пунш.
– Как, в мой пунш?
– воскликнул мистер Триппет; хмель сразу соскочил с него, а заодно улетучилась и отвага.
– Боже мой! Боже мой!