Кейдж
Шрифт:
— Но Грег… — Я даже не даю ей секунды, чтобы заговорить, прежде чем беру ее за плечи и притягиваю ее тело ближе к своему. Она ни за что не повернет это дерьмо вспять.
— Ты достаточно сильно хочешь мой член? Ты хочешь мой член, зная, что я не буду думать о тебе, когда возьму тебя? — спрашиваю я, притягивая ее еще ближе. — Это то, чего ты хочешь, Мэнди? Потому что я точно могу дать тебе то, что ты хочешь, но не сомневайся, что когда я опустошу свои яйца в твое тело, ты не будешь той, кого я хотел бы взять.
Она хнычет несколько раз, но я
Она, не теряя времени, опускается на колени и расстегивает молнию на моих штанах. Я стону, когда чувствую, как ее теплая рука скользит по моему члену. Закрыв глаза, я представляю сверкающие голубые глаза моей неизвестной красавицы.
Мэнди стягивает с меня штаны, и мой член поет "аллилуйя небесам", высвобождаясь и чуть не выколов ей глаз в своем нетерпении. Черт возьми, когда в последний раз мне было так тяжело? Я открываю глаза и смотрю на нее сверху вниз. Ее светлые волосы совсем не те, ее глаза не голубые, и ее тело не кричит "трахни меня". Однако мой член не знает разницы; он чувствует жар ее губ за несколько секунд до того, как ее язык высовывается и долго облизывает от корня до кончика. Она не торопится, облизывая и слизывает каплю спермы, которая вот-вот упадет на пол. Когда она обхватывает меня губами и глубоко сосет, я знаю, что это долго не продлится.
Толкая бедра в ее рот и слушая, как она давится моей длиной, я возвращаюсь на землю. Ее рука обхватывает мою толщину так сильно, как только может, и, даже стараясь изо всех сил, она, вероятно, проникает всего на несколько сантиметров в рот. Какая пустая трата времени.
— Вставай, — приказываю я. Она быстро поднимается с пола. Ее щеки раскраснелись, а платье упало, обнажив одну грудь.
Я подвожу ее к дивану и почти бросаю на него. Она смотрит на меня снизу-вверх, позволяя своим ногам раздвинуться и обнажить свою киску моим глазам. Она может быть занозой в моей заднице, но черт возьми, если эта киска не будет умолять меня взять ее. Я вижу, как ее влага вытекает на диван.
— Тебя заводит, когда ты швыряешься своим дерьмом вокруг меня? Пытаешься отметить то, что тебе, блядь, не принадлежит? — спрашиваю я, медленно расстегивая рубашку. — Тебя возбуждает мысль о моем члене внутри чужого тела? Хммм? — Сбросив рубашку и подойдя, чтобы встать перед ней, я позволил ей осмотреть каждый дюйм моего тела. — Ты помнишь это, — подчеркиваю я, хватая свой член в руки и делая несколько медленных и размеренных движений кулаком. — Это никогда не будет твоим. — Я наклоняюсь и достаю презерватив из бумажника, встаю во весь рост и медленно надеваю его, ни разу не прерывая зрительного контакта с ней.
Наклонившись, я подтягиваю ее бедра к краю. Она издает потрясенный писк, который быстро превращается в стон, когда я толкаюсь в нее одним быстрым толчком. Я погружаюсь так глубоко, что чувствую себя на дне.
— Черт возьми, — Я шиплю.
— О, Грег, детка! Я люблю твой член! — Она кричит, протягивая руку
— Заткнись! — Я тяжело дышу. Мои бедра двигаются так быстро, что я слышу, как ножки дивана передвигаются по полу.
Закрыв глаза, я заменяю светлые волосы и карие глаза; под моей кожей я почти чувствую ее. Если я буду держать глаза закрытыми, то почти смогу притвориться, что это в нее я врезаюсь.
— Красота, — шепчу я.
Я делаю еще несколько толчков и знаю, что мне нужно поторопиться с этим. Я вытаскиваю и переворачиваю ее. Ее ворчание и стоны звучат скорее по-звериному, чем эротично. Когда я хватаю ее за бедра и снова врезаюсь в нее, она издает пронзительный крик, за который получает сильный шлепок по заднице.
— Заткнись к черту, Мэнди; ты, блядь, не пробуешься в порно.
Она поворачивает голову и пытается выстрелить в меня тяжелым взглядом, но, когда я снова врезаюсь в нее, ее глаза закатываются, она откидывает голову назад и кричит о своем освобождении. Стенки ее киски сильно сжимаются… или, по крайней мере, пытаются; это помогло бы, если бы я не привык к ней.
Шлепки по коже, стоны, хрюканье, и в течение нескольких минут я хватаю ее за бедра и сильно вгоняю в себя. Когда мой кончил в презерватив, единственное, о чем я могу думать, это о том, как сильно я жалею, что снова взял Мэнди.
Даже безымянная, моя медсестра погубила меня.
Я выхожу, снимаю презерватив и иду в отдельную ванную, чтобы привести себя в порядок. Внезапно единственное, о чем я думаю, — это смыть ее дерьмо с моего тела.
— Грег, малыш? — Я слышу ее голос, доносящийся из другой комнаты.
— Не твой малыш, Мэнди.
— Ты же не можешь всерьез утверждать, что ничего не почувствовал? Я знаю, что ты это почувствовал; ты не можешь скрыть свою реакцию на мое тело!
Она серьезно?
— Ты хочешь знать, что я почувствовал? Я действительно не знаю, как быть более честным с тобой. Ты знаешь, что между нами никогда больше ничего не будет, так что сдавайся к чертовой матери. То, что я чувствовал, было серьезным случаем образования синих шаров, если я не позабочусь о ситуации, в которой оказалась другая женщина. Не ты, Мэнди. У тебя лишь последствия того, что другая женщина ушла до того, как я смог закончить.
— Ты гребаный мудак!
— Да, но опять же, ты тоже это знала.
Мы заканчиваем одеваться в тишине, и прямо перед тем, как я поворачиваюсь, чтобы уйти, я притягиваю ее к себе, убеждаясь, что здесь нет места для недопонимания.
— Не переходи мне дорогу снова. Если я захочу, может быть, я позвоню, но, черт возьми, не переходи мне дорогу. — Я открываю дверь и машу ей рукой, чтобы она следовала за мной. Запирая дверь и бегом спускаясь по лестнице, я оставляю Мэнди на произвол судьбы. Она получила то, что хотела; я получил то, что мне было нужно. Конец истории.