Кейдж
Шрифт:
К тому времени, как я приземляюсь в Вегасе, я бодрствую уже больше двадцати четырех часов. Никакой сон не нужен, когда ты работаешь на чистом гребаном адреналине и надежде.
Я выхожу из дверей на солнце пустыни и встречаюсь взглядом с человеком, которого пришел увидеть.
Брексон Брейкер. Во плоти.
— Брекс, — говорю я, даже немного не стыдясь, когда мой голос срывается. Он выглядит так же, как и тогда, когда нам обоим было по двадцать с небольшим и мы отрывались по выпивке и женщинам так, словно завтра не наступит. А в те дни, для меня, завтра и не существовало. Черт, было бы здорово увидеть
— Кейдж, не надо этого дерьма. Ты звонишь Брейкеру, и моя задница появится здесь в мгновение ока. Братья, старик, братья.
— Несмотря ни на что, ты здесь, когда не должен. Ты знаешь, о чем я прошу, и ты все равно пришел… так что это заслуживает моей благодарности. — Прирожденный сукин сын, теперь я вспоминаю, что нас связывало. — Ты помнишь Локка? Сделал то, что у него получается лучше всего, и уехал, украв моего мальчика. Это будет нелегко, из того, что я могу сказать, они прячутся прямо за полосой. — Я наблюдаю за его глазами, чтобы увидеть, смущает ли его вообще эта информация. Не уверен, почему я думаю, что это так, но мне нужно убедиться, что он со мной.
Он оттолкнулся от белого фургона, к которому прислонился, и прошел несколько футов, разделяющих нас. Он слегка улыбается мне, кольца в его губе сверкают на солнце.
— Это общая информация, ты знаешь, какая там площадь? Мне нужны цифры, брат. Лучше всего я работаю с цифрами. — Его голос ровный, но пронизан теплом, в котором я нуждаюсь, и силой, что он будет стоять за своим обещанием. Ты вызываешь Брейкера, и он сделает все, что в его силах. Ему нужна информация, но это не мешает уверенности звучать в его тоне громко и ясно.
— Фургон, — говорю я и киваю головой в сторону его машины. — Отлично, Брекс, все, что нам сейчас нужно, это что-то такое заметное. — Возможно, он пробормотал бы «придурок» себе под нос, но он обходит его сзади и садится на сиденье.
— Этот фургон не отследить, — говорит он, устраиваясь поудобнее и ожидая, когда я продолжу.
— Хорошо, Сьюзен Вагнер, возраст неизвестен и не важен. Коэн Вагнер, трехлетний мальчик, моя цель. Энн Мэтьюз, сестра Сьюзен и единственная связь, которая у нас есть между Сьюзен и Веганером. С ними также мужчина неизвестного возраста. Этот ублюдок порезал маму моей девушки на куски; он пострадает. Не думаю, что есть еще помощники. Эта сучка не дура, но и не умная.
— Ладно, брат. Твой ребенок, возможно, отнесется ко мне недоброжелательно. Мне неприятно это говорить, черт, но нужно ехать. Ты понял меня? — Как будто он вообще должен упоминать об этом. Единственное, что поддерживает меня сейчас, — это мысль о том, что Коэн скоро будет в моих объятиях.
***
Мы отправляемся в район, расположенный неподалеку от «Голого Города»; как рассказал мне Куп, в этом районе много преступности, наркотиков и проституции — типичная городская обстановка, с маленькими квартирами, сгруппировавшимися говнометами и несколькими 7-Elevens, разбросанными между ними. Дети, которые должны быть в школе, продают наркотики на улице, а сучки, которые выглядят так, словно находятся на смертном одре, умоляют вас остановиться. Это не то место, в которой вы хотели бы находиться.
— Иисус, блядь, Христос, — бормочу я в окно. Я не хочу быть здесь, но чертовски уверен, что не
— Кейдж, ты знаешь меня, чувак. Я помогу. Мы вернем твоего мальчика. — В его голосе больше нет вопроса. Его тон не только пропитан уверенностью и яростью, но я чувствую, как от него волнами исходит сострадание. Брексон, возможно, единственный мужчина, которого я знаю, не боящийся запачкать руки, но его сердце — чистое гребаное золото, когда дело касается кого-то, кого он считает своей семьей.
Брекс больше ничего не предлагает, но, впрочем, как и я. Мы ползем по улицам, составляющим «Голый город», и ждем. Ждем звонка, но ищем любой знак, который мог бы привести нас к моему мальчику. Мы бесцельно разъезжаем по городу последние тридцать или около того минут, когда, наконец, поступает звонок. На экране вспыхивает «Корп Секьюрити» давая мне знать, что один из парней что-то нашел.
— Кейдж, — рявкаю я в телефон. Мое терпение постепенно иссякает с каждым бездомным, проституткой или головорезом, мимо которых мы проезжаем. Мне невыносима мысль о том, что эти люди надругаются над невиновностью Коэна. Мысль о том, что мой мальчик одинок и напуган, съедает меня заживо. — Говори, черт возьми.
— Это Куп. Мэддокс нашел его. Мэддокс нашел то, где ему следовало быть. У покойного мужа сестры есть кое-какая собственность к северу от того места, где ты сейчас. Я определил тебя по GPS, так что просто продолжай ехать по этой дороге на север, я дам тебе знать, когда повернуть.
— Понял, — отвечаю я Купу. — Держись на север, пока я не получу сообщение, — тараторю я Брексу. Я ни за что, блядь, не упомяну его имя при Купе. Мэддокс — единственный, кто знает, с кем я встречался, и это на одного человека больше, чем нужно.
— Грег, с кем ты, черт возьми, связался? — Спрашивает Куп.
— Не твое дело. Просто не отрывай глаз от экрана и скажи мне, как добраться до моего мальчика. — Да. Терпение лопнуло.
— Господи, тебя посадят или того хуже, Грег. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Да. Мы близко? — Прекрати это дерьмо; я должен это прекратить. Я делаю несколько глубоких вдохов и жду сигнала к повороту. Еще через несколько минут мы обнаруживаем, что сидим перед самым отвратительным куском дерьма, который я когда-либо видел в своей жизни. Как этот дом все еще стоит, выше моего понимания. Коробки с хламом выстроились вдоль фасада, и еще больше мусора и подержанных машин завалено во дворе, но чего я не вижу, так это людей. Во дворе нет ни одного транспортного средства, которое выглядело бы работающим. Просто хлам, рождественские гирлянды и кошки.
— Кейдж, оставайся на месте, чувак. Я знаю, тебя гложет, зная, что твой парень там. Но именно поэтому я здесь. Я вернусь. А пока возьми мою черную седельную сумку из задней части фургона. Расстегни ее для меня, ладно? Захвати пистолет, на всякий случай. На нем нет опознавательных знаков, никаких завязок, если вдруг он понадобится. Оставь сумку расстегнутой. Там мои любимые игрушки. И что-то подсказывает мне, что я собираюсь поиграть. — Он издает несколько тихих смешков, которые являются чистым злом, и не в первый раз я ловлю себя на том, что рад называть его другом, а не врагом. Брексон Брейкер — это не тот враг, которого вы хотели бы иметь.