Кгб против ссср. 17 мгновений измены
Шрифт:
В 1989 г. уже наступили времена противоположные, и когда существовала реальная угроза, что Г. Арбатов при баллотировке в народные депутаты от Академии наук может не пройти, он заявил, что Н. Яковлев-де – агент КГБ {Яковлев #., 1992). Стоит указать на то, что для нынешних специалистов в области периферийных проблем безопасности, в лучшую сторону времена не изменились: так же издеваются в издательствах, те же замечания и мнения дутых, ничего не соображающих «авторитетов».
Новосибирская школа контрразведки. М.: Русь, 2005.
Павленко С.З. Безопасность Российского государства как политическая проблема. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора политических наук. На правах рукописи. М., 1998.
Литература и примечания к главе 4
Солсбери Г. Сквозь бури нашего времени. Воспоминания. М.: Международные отношения, 1993.
Голушко Н.М. В спецслужбах трех государств. М.: Редакция «Историческая газета», 2009.
Литература и примечания к главе 5
http://alex-lebedev.livejournal.com/105268.html
Гозман Л. Человек десятилетия. Штрихи к политическому портрету Михаила Горбачева. // Огонек. 1991. № 49.
Зиновьев А. «Это не есть мое желание». Выступление на конференции «Небо Европы» в Париже. // Посткоммунистическая Россия. Публицистика 1991-1996 гг. М.: Республика, 1996.
Докучаев М.С. Москва. Кремль. Охрана. М.: Бизнес-пресс, 1995.
Неизвестный в беседе с Макаровым Д. //Аргументы и факты. 2000. N9 23.
Караулов А.В. Вокруг Кремля. Книга политических диалогов. Кн.2. М.: Новости, 1990.
И.М. Ильинский. В последние годы советской власти, когда я работал директором Научно-исследовательского центра, мы стали изучать проблемы молодежи, которые не ставились никогда, были под запретом: неформальные организации, девиантное поведение, пьянство, проституция, алкоголизм, наркомания. Меня стали приглашать выступать на Лубянку, в КГБ. Я выступал в большом зале, в малом зале, потом однажды на самом верху. Человек 15-20 сидело. Я не знал никого.
Всякий раз я чувствовал себя очень некомфортно, думал: «Если я буду рассказывать им то, что они хотят услышать, т.е. что все якобы нормально, все хорошо, тогда и у меня все будет хорошо в том смысле, что меня не накажут». А мне мои статьи и выступления обходились дорого. Большие нервотрепки были: то в горком партии позовут, то мне намекнет кое о чем наш подполковник, который курировал Высшую Комсомольскую Школу. Но я решил: буду говорить то, что знаю и как думаю. Так и выступал. Может быть, поэтому меня постепенно до кабинета парткома КГБ подняли. Однажды я выступил, прощаюсь, а мне майор говорит: «Игорь Михайлович, пройдемте со мной…» – «Та-а-к», – сказал себе. Майор словно услышал меня, говорит: «Да нет, Вам гонорар тут выписали». Спрашиваю: «Ну и на сколько я наговорил?» Он отвечает: «Вообще-то, если по старым временам, то лет на 12, а пока – 30 рублей…» Бобков. Когда пришел Андропов, мы тогда буквально через несколько месяцев в Институте социологии создали закрытый сектор нашего Пятого управления. Послали туда 15 наших офицеров. Во главе этого встал зам. директора института. На базе этого отдела потом и рос институт, который и сейчас существует. Сегодня некоторые ребята уже старики, но по-прежнему работают в этом институте. Это была единственная научная основа, которую мы использовали (Мир – это война. «Холодная война» – настоящая война. Запись беседы ректора МосГУ И.М. Ильинского с генералом армии Ф.Д. Бобковым, 1 февраля 2007 г.kiy.ru/publications/sod/mirvoina-sod.php).
5.8. «Первый и уникальный по общественной значимости мониторинг (можно сказать опросный марафон) мы осуществили во время Первого съезда народных депутатов совместно с ВЦИОМ. Люди тогда, не отрываясь, следили за прямыми трансляциями из Дома Союзов. Мы создали оперативную группу для проектирования общесоюзной выборки и формулировки вопросов. Ежедневно по очереди с ВЦИОМ (от них главным был А. Левинсон, от нас В. Мансуров) опрашивались граждане по республикам и российским регионам, по типам поселений. Люди отвечали на три- четыре вопроса, которые, как правило, касались поддержки или несогласия с наиболее ярким событием предыдущего опросу дня. Невероятными усилиями удавалось за ночь обработать данные, полученные по факсу, и наутро представить их в листовке для депутатов и в прессу. Каждую информацию я должен был показать Чебрикову, тогдашнему главе КГБ, а если он высказывал сомнения, то обращался к секретарю ЦК Вадиму Медведеву, с которым мы были дружны со студенческих лет. Только однажды не удалось преодолеть сопротивление Чебрикова. Больше половины опрошенных поддерживали призыв Сахарова вывести войска из Афганистана и осуждали Горбачева, который, как известно, прервал его речь на заседании. (…)
То, что касается контактов с Комитетом госбезопасности, могу сказать, что их интересовало отнюдь не все. Создав закрытым решением Совета Министров СССР в феврале 1970 г. (отдел в структуре ИСИ РАН), сотрудники комитета получили доступ к социологической информации. А интересовало их главным образом то, что имело прямое или косвенное отношение к идеологическим диверсиям, влиянию западной пропаганды на разные группы населения нашей страны. Отдел социологических проблем пропаганды главным образом этим и занимался. Изучение растущей аудитории западных СМИ, отношения населения к ценностям западного образа жизни, националистические проявления и т.п. были в центре внимания отдела.
Ко мне неоднократно обращались с просьбой раскрыть тему «Социология и КГБ», написать об этом более или менее подробно. Первую такую просьбу я услышал еще в 1987 г. от канадского социолога, с которым познакомился на конгрессе в Нью-Дели, последнюю – от американского стажера в 2007 г. Не знаю, насколько эти предложения были продиктованы научными интересами, но знаю, что результаты социологических исследований закрытого отдела опубликовать действительно имеет смысл». Социс. 2008. № 6.
5 Э.Дроздов Ю.И. Вымысел исключен. (Записки начальника нелегальной разведки). // Наш современник. 1996. JVfe 8.
Лехаим. (М). 2006. № 1.
«Во время войны Мессинг все свои способности употребил на борьбу с фашизмом, сделал очень много полезного. (…) И после войны его приглашали в разведшколы. А я при этом присутствовал и все слышал. Со студентами он разговаривал совершенно простым языком, никаких особых вопросов не задавал. Он умел по-своему вскрыть сущность каждого индивидуума. К примеру, Вольф спрашивал, к какой работе готовят такого-то человека. Начальник школы отвечал, а Мессинг ему возражал – этот курсант для такой деятельности не годится. Во-первых, он слабовольный. Во-вторых, он любит женщин, а это опасно. Поэтому его следует отстранить от занятий.
Появляется второй студент. Про него Мессинг говорит – тоже не подходит для разведки. Конечно, это человек довольно любопытный. Но в экстремальных условиях во вражеском тылу он будет говорить по-русски во время сна. Поэтому опасность его разоблачения очень велика. Генерал спрашивает: а что, каждый человек из этих будет во сне говорить по-русски? Мессинг отвечает: нет, есть люди, которые ночью по-русски говорить не будут, к примеру – стоящий рядом с нами Михалков. Он и аналитик, и психолог, и разведчиком был во время войны. Входит третий студент. Про него Вольф говорит – у этого человека есть самое необходимое для разведчика качество – он в любую секунду, даже при полном разоблачении находит единственно правильный выход, который его спасает. У него есть природные качества, в первую очередь самообладание, которое крайне необходимо. (…)