КГБ во Франции
Шрифт:
Конечно, речь не идет об обязательном использовании подобных методов наблюдения в отношении каждого иностранца. Ежегодно СССР посещают десятки тысяч иностранных граждан (в основном организованным порядком), не привлекая к себе особого внимания со стороны КГБ. Но весь этот механизм постоянно присутствует и в случае необходимости может быть мгновенно приведен в действие. Для чего? Прежде всего, чтобы быть в курсе, кто и чем занимается, то есть чтобы контролировать и предупреждать все несанкционированные контакты с советскими гражданами. А также для того, чтобы выявить возможные уязвимые стороны у интересующего КГБ иностранца. Для этого советские спецслужбы располагают на его пути разного рода "соблазны": спиртное, наркотики, женщин, мужчин… Если
Такая форма вербовки существует не только в шпионских романах. И кстати, немало иностранцев попадаются на такие уловки, несмотря на многочисленные предупреждения. Небольшая сигарета с марихуаной в стране, где самым строгим образом наказывается любое употребление наркотиков, любовница для женатого мужчины (особенно когда можно пошантажировать с абортом), любовник для одинокой секретарши, партнер-гомосексуалист для проявляющих к тому определенную склонность мужчин – все эти "трюки" проходят даже с выходцами из высокоразвитых западных государств, отличающихся чрезвычайно либеральными нравами.
Один офицер КГБ, попросивший в 1963 году политического убежища в США, подробно описал исключительно сенсационную операцию такого рода, проведенную в отношении высокопоставленного дипломата, работавшего в Москве. Речь идет о после Франции в СССР Морисе Дежане, занимавшем этот пост с 1955 по 1964 год. Свидетельства упомянутого перебежчика, Юрия Кроткова, лично участвовавшего в этой операции, тщательно изучались в американском сенате в ноябре 1969 года. На основании его свидетельств, а также после длительных личных бесед с самим Кротковым журналист и писатель Джон Бэррон подробно описал проведенную акцию в своей книге "КГБ: тайная работа советских секретных агентов", являющейся на сегодняшний день лучшим произведением о советских спецслужбах. Прежде чем опубликовать эту историю, он уточнил полученные сведения у самого Мориса Дежана. Вот лишь основные ее моменты, приведенные в книге Бэррона:
"КГБ предпринял одну из наиболее значительных со времен второй мировой войны операций в надежде внедрить своего агента в самые верхние эшелоны французской власти. Русские надеялись поставить рядом с генералом де Голлем человека, который был бы способен направлять политику Франции таким образом, чтобы нанести максимальный ущерб всему западному блоку. Более сотни офицеров и агентов КГБ (среди которых были и блистательные интеллектуалы, и элегантные проститутки) участвовали в этом заговоре, приведшем к настоящей осаде посольства Франции и смерти одного почтенного гражданина Франции. Операция шла полным ходом, когда ее главный исполнитель со стороны КГБ неожиданно покинул страну и открыто выступил со своими разоблачениями. Благодаря этой информации, подтвержденной и уточненной затем другими перебежчиками, а также на основании проведенного самими западными спецслужбами тщательного расследования стало возможным воссоздание всего хода грандиозного проекта, направленного на заманивание посла в подготовленную ловушку с целью его последующей вербовки.
В один из особенно теплых июньских дней 1956 года Юрий Васильевич Кротков был приглашен в гостиницу "Москва" для встречи со своим непосредственным начальником, полковником КГБ Леонидом Петровичем Кунавиным. Высокий шатен с карими глазами и суровым лицом, Кунавин был известен особым рвением и жестокостью. Во время одного футбольного матча Кротков видел, как он избил двух болельщиков, которые оскорбляли команду КГБ. Он отличался фантастической работоспособностью, а его истинной страстью были интриги КГБ.
За последние годы Кроткову приходилось участвовать в стольких операциях КГБ, что, казалось, его вряд ли чем можно было удивить. И все же он удивился, когда услышал от Кунавина, что КГБ собирается подкупить посла Франции. "Приказ получен от высшего руководства, – сообщил полковник, явно воодушевленный столь дерзким планом. – Сам Никита Сергеевич [Хрущев] хотел бы, чтобы
Кротков поинтересовался, кто был послом Франции. "Его зовут Морис Дежан, – ответил Кунавин. – Нам о нем все известно".
И в самом деле, КГБ располагал самой исчерпывающей информацией о нем. С момента начала второй мировой войны, когда Дежан занимал важные посты в эмигрантском правительстве генерала де Голля в Лондоне, КГБ завел на него персональное досье. Оно постепенно увеличивалось благодаря сведениям, полученным советскими разведчиками в Нью-Йорке, Париже, Лондоне и Токио, то есть в городах, где приходилось работать Дежану. После приезда посла и его жены в Москву в декабре 1955 года КГБ установил за ним постоянное наблюдение. Микрофоны, спрятанные в квартире и в здании посольства, улавливали все их разговоры, включая и самые интимные из них. Русский шофер, предоставленный в распоряжение посла по линии МИД СССР, являлся информатором КГБ, так же как и личная служанка госпожи Дежан. Во время дипломатических приемов офицеры КГБ, представленные как мидовские чиновники, могли, что называется, вплотную наблюдать за поведением супружеской четы. И тем не менее, несмотря на столь долгую и кропотливую работу, специалисты КГБ не смогли выявить у Дежана ни малейшей предрасположенности к предательству. Впрочем, было замечено, что пятидесятилетний посол, элегантный мужчина и умница, был не совсем безразличен к женскому очарованию. И это не могло не сделать его потенциальной жертвой КГБ.
В подобного рода операциях Юрий Кротков был настоящим специалистом. С момента окончания войны он попытался завлечь в свои ловушки довольно внушительное количество иностранных дипломатов и журналистов из таких стран, как США, Австралия, Великобритания, Канада, Франция, Индия, Мексика, Пакистан и Югославия.
Драматург и сценарист по образованию, Кротков не бьш кадровым разведчиком. Но можно сказать, он с самого детства находился в постоянной связи с органами государственной безопасности. Начальное образование он получил в Тбилиси, где его отец работал художником, а мать – актрисой. В 1936 году отец нарисовал портрет Лаврентия Берии, бывшего тогда руководителем Компартии Грузии. Работа Берии была высоко оценена самим Сталиным, который вскоре назначил его руководителем службы государственной безопасности (НКВД, в 1954 году переименованного в КГБ). Его портрет можно было встретить во всех уголках страны, и вплоть до самой смерти художника Берия оставался его покровителем.
Приехав в Москву для поступления в литературный институт, Кротков попытался отыскать старых друзей своих родителей, работавших в органах государственной безопасности, и попросить их помощи. В 1941 году, когда немецкие войска находились на самых подступах к Москве, его вместе с другими студентами эвакуировали из города. Вернувшись спустя восемнадцать месяцев в столицу, он обнаружил, что его комната занята другой семьей. После обращения в органы НКВД он добился ее выселения. С той же помощью Кротков был принят на работу, сначала в ТАСС, а позднее – на Московское радио.
В 1946 году Кротков еще больше сблизился со спецслужбами, после того как у него появились первые контакты с иностранцами. В 28 лет он согласился стать одним из бесчисленных секретных агентов НКВД. Таким образом, он смог продолжить изучение литературы, так как, чем больше у него бьшо дипломов, тем полезнее он считался для органов госбезопасности. Но с этого момента он больше уже не мог считать себя независимым по отношению к своим покровителям.
Как писатель, интеллектуал и друг семьи Бориса Пастернака, Кротков был хорошо принят среди иностранных дипломатов, работавших в Москве. Этот высокий худощавый мужчина с темно-русыми волосами и выразительными чертами лица мог свободно вести беседы как на русском, так и на английском языках по самым разнообразным темам, будь то искусство, история или руководители страны. Он уже вполне научился использовать стремление иностранцев расширять свои контакты с советскими гражданами.