Кибериада
Шрифт:
— Внемлите? — предложил Трурль.
— Литий.
— Взор?
— Раствор.
— Солнце?
— Стронций.
— Тюльпан?
— Пропан.
— Храм?
— Вольфрам.
— Уста?
— Кислота.
— Кой чёрт, сплошная химия! — не выдержал Трурль. — Ты что, не можешь другой извилиной пошевелить? Убит!
— Карбид.
— Хлебнуть?
— Ртуть.
— Акация?
— Полимеризация.
— Прадед?
— Радий.
— Силён?
— Этилен.
— Довольно химии! — разгневался Трурль, видя, что так можно продолжать без конца.
— Это почему же? — возразил Цифрунчик. —
— Не умничай! Не тебе меня учить, что можно, а чего нельзя!
Между тем малыш преспокойно продолжал:
— Теперь ты. Магний?
Трурль не отзывался.
— Гафний? Цезий? Кобальт? Спасибо, я выиграл! — заключил Цифруша.
Трурль, тяжело дыша, начал было озираться в поисках гаечного ключа, но затем, овладев собою, сказал:
— Хватит на сегодня играть. Займёмся-ка более высоким искусством, а именно философией, поскольку она — царица наук и как таковая касается абсолютно всего. Спроси меня о чём хочешь, а я отвечу тебе дважды, сперва по-простому, а после по-философски!
— Правда ли, что тепляк — это подогретый земляк? — спросила машинка.
Трурль откашлялся и произнёс:
— Нет, ты не так меня понял, твой вопрос касается словаря…
— Но ты же сказал, что философия касается всего на свете! — настаивал Цифрунчик.
— Спрашивай про другое, раз я тебе говорю!
— Почему скверный делец не то же самое, что деловитый сквернавец?
— И откуда ты только берёшь такие дурацкие вопросы?! — возмутился Трурль. — Ну, хорошо. Выучки тебе ещё не хватает, это понятно. Знаешь ли ты, чего хочешь?
— Малость поинтегрировать.
— Да не в эту минуту, осёл, а в жизни!
— Хочу превзойти тебя славой!
— Это желание суетное, не стоящее усилий и уж наверняка не достойное быть целью всей жизни!
— Тогда почему ты увешал стены грамотами да дипломами?
— Просто так! Это не имеет значения. И больше мне не мешай, а то я тебя вмиг перепрограммирую!
— Ты не можешь так поступить, ведь это противно этике.
— Хватит. Идём на чердак — я устрою тебе наглядную лекцию по философии, а ты слушай молча, учись и не встревай!
Пошли они на чердак, Трурль приставил лесенку к дымоходу, поднялся по ней, за ним взобрался Цифранчик, и вот уже они стояли на крыше, откуда вид открывался далеко-далеко.
— Взгляни-ка на лесенку, по которой мы поднялись, — благожелательно сказал Трурль. — Куплена она мною по случаю, однако оказалась длинновата, а укорачивать её не хотелось, уж больно хорошее дерево; вот и проделал я в крыше дыру и в неё просунул излишек. Как видишь, теперь лесенка на два метра выше кровли. Если подниматься по ней, то поначалу каждый твой шаг имеет однозначный и ясный смысл. Но если, оставив внизу чердак, ты будешь взбираться и дальше, смысл, содержавшийся в предыдущих твоих шагах, улетучится на уровне гребня крыши и не останется никакого иного смысла, кроме того, который ты сам вложишь в свои начинания! Поэтому, будучи спрошен, зачем я ставлю ногу на нижние ступени, я вправе ответить: «Взбираюсь на крышу»; но этот ответ не годится, если взобраться на самый верх! Там, наверху, дорогой мой Цифруша, надобно уже самому выдумывать цели и смыслы. Такова in ovo 19 вся теория
19
в зародыше (лат.)
— Не значит ли это, что нас занесло чересчур высоко? — поинтересовался малыш.
— В известном смысле да, по инерции, ведь этот процесс уже не притормозить, если он набрал ходу. А теперь сосредоточься, потому что я буду говорить о различии между возможным и невозможным.
— Я сам слышал, как ты говорил дяде Клапауцию, что можешь всё! — выпалил Цифруша.
— Ты замолчишь когда-нибудь или нет? Я говорил в другом смысле. Знание кладёт конец удивлению, ведь того, кто всё знает, ничто не в состоянии поразить! Поэтому меня ничто удивить не может, понятно?
— А если б случилось то, что кажется тебе невозможным, ты и тогда бы не удивился?
— Не мели чепуху. Невозможное не может случиться. Если б, к примеру, сейчас в наш садик упал метеорит…
Он не докончил — послышался пронзительный свист, дом задрожал, несколько черепиц соскочили с крыши, лесенка завибрировала, а в саду вырос столб пыли; и всё кончилось так же внезапно, как началось.
— Что-то с неба упало! Должно быть, метеорит! Ты не удивился? — радостно запищала машинка.
— Ничуть, — соврал Трурль, который едва не слетел с гребня крыши. — Такое событие как нельзя более кстати для нашей лекции. Это был чистый случай, то есть совпадение независимых друг от друга событий. Статистика утверждает, что падение метеорита на мирные жилища возможно, хотя и случается крайне редко. Однако невозможно, чтобы сразу же после этого метеорита упал следующий, ибо…
Похоже, Цифруша слушал его не слишком внимательно: высунувшись за край крыши, он разглядывал крупную воронку, окружённую валом из остатков ограды и грядок клубники; на её дне поблёскивало что-то вроде стеклянной глыбы.
— Там что-то есть, — сказал он.
Тут снова завыло, загудело, загрохотало, возле воронки взметнулась пыль.
— Второй метеорит! Теперь-то уж ты наверняка удивился! — восхищённо пищал Цифруша.
— Метеориты не падают дважды в одно и то же место, этого не бывает! — изрёк Трурль, придя в себя. — Не исключено, что мы наблюдаем новый тип фата-морганы… Но если допустить, что это случилось в действительности, то следующее падение метеорита исключается на очень долгое время, поскольку статистическое распределение…
Грянул гром, и, взметнувши в воздух тучу обломков, между двумя воронками врезался какой-то блестящий предмет, да с такой мощью, что дом качнуло, как на волнах.
— Третий! — радостно взвизгнул Цифруша.
— Ложись! — перекрыл его голосом Трурль, падая с лесенки на чердак и увлекая за собой воспитанника.
Встав на ноги и слегка отряхнувшись, они уже безо всякого философствования побежали в сад. Трурль обошёл вокруг трёх больших воронок, тряся головой и тихонько вздыхая, а потом присел на корточках на краю самой маленькой из них.