КиберLove. Секрет звездного странника
Шрифт:
Увидев кучу дамочек, он с показным удивлением выгнул бровь.
– Подружки?
– Нет, просто любопытные сучки, – ответила я и, услышав, что двери лифта за моей спиной сомкнулись, шагнула в объятия Матвея. Обняв за пояс и положив голову ему на грудь, я притихла. Я должна была убедиться, что под тонкой тканью рубашки бьется живое сердце. Только потом подняла голову, чтобы лучезарно улыбнуться.
– Я так по тебе скучала.
– Я тоже не мог дождаться, когда увижу тебя.
И получила долгожданный поцелуй. Потом еще один и еще. Мы целовались так и не отойдя от дверей лифта,
Глава 27
– Я убью Одиннадцатого, – прошептала я, когда мы, наконец покинули площадку у лифта. – Просила же предупредить. Он знал, что ты на «Звезде», и слова не сказал. Я бы надела вечернее платье. У меня есть. Я купила на твою карточку. Ты же не будешь ругаться?
– Нет.
Номер на семьдесят третьем показался мне огромным, очень светлым и наполненным воздухом. Словно мы находились на веранде с видом на море, где ветер шевелил занавески. Но вовсе не богатая обстановка занимала мое внимание. Я не могла насмотреться на Матвея.
Я видела то, чего не замечала ранее: неровности кожи лица, чего не могло быть у Вея – всего лишь искусственной копии своего хозяина, едва заметной седины на висках и вольности в волосах – непослушные вихры на макушке поднялись дыбом, чего тоже никогда не случилось бы у кибернета. У того в любое время суток волосок лежал к волоску.
Матвей крутанул меня, и легкое платье взметнулось колоколом. Я рассмеялась. От неожиданного фуэте едва не потеряла равновесие.
– Ты прекрасна в любом наряде. Заявляю это с полным знанием дела: я видел тебя всякую, – Матвей притянул меня к себе. Заглянув в лицо, убрал прядку с моего лба. Прижался к нему губами. – И пахнешь вкусно. А Одиннадцатому я сам приказал молчать. Хотел сделать тебе сюрприз.
– Он удался.
Мы опять поцеловались.
– Я думала, мы увидимся лишь на Липуту.
– Я кинулся за тобой сразу же, как только получил фотографии. Догнать «Звезду» было нетрудно. Трудно было несколько дней не знать, что здесь происходит.
– Зона Тишины?
Матвей кивнул.
– Признайся, за кого ты больше переживал? За меня или Ивара? Наверное, за брата. Это ведь я уделала его. Сломала шлемом нос, а потом заставила схватиться за звезду. Третий появился только в самом конце, – я улыбалась. Знала, если бы не анти–магма, то ничего бы у меня не получилось, но все равно хотела, чтобы меня похвалили. Я ведь не вопила от страха, а упорно искала пути спасения.
– Я боялся за тебя. Очень. До остановки сердца.
Матвей целовал мое лицо, глаза. Я зажмурилась. Хотелось запомнить момент полного счастья навсегда.
– Я такая дурочка…
– Ты умница.
– Я столько наделала глупостей! Я совсем не умею врать. Приходилось выкручиваться, а от этого становилось только хуже.
– Но ты догадалась включить зумком, и он записал ваш разговор с Иваром. Я прослушал его несколько раз. И столько же раз умер.
У меня сжалось сердце: Матвей знал, как Ивар обошелся с его женами. Каково это услышать, что твои любимые женщины упорно тебя предавали? Каким оружием пользовался Ивар, чтобы перетянуть их на свою сторону? Превосходный обольститель? За минуты общения с ним я этого не заметила. Или он просто не показал, какими методами может пользоваться, а перешел сразу к силовой части? Шантажист–насильник, играющий на чувстве страха и нежелании, чтобы окружающие узнали правду, как низко ты пала? Поэтому возлюбленные Матвея просто разворачивались и уходили, чтобы лишить Ивара влияния на них? Ия не вписывалась в схему насилия. Здесь похоть.
Я застыла, вспоминая, на что сама решилась, когда была влюблена в Лериха. Ничего не предчувствовала, отчаянно шла к краху. Я такая же слабая, как и бывшие Матвея.
– Другая сразу бы поинтересовалась возможностями мини–зумкома, а я как ребенок: дали побрякушку, научили элементарному и ладно, – я открыла глаза.
– Во всем, что случилось, виноват я. Многого не учел и едва не потерял тебя, – Матвей потянул меня к мягкому дивану. Опустившись на него, я поняла, что забыла, насколько удобна дорогая мебель.
– Знаешь, я думала о нас, – я готовилась сказать нечто важное. Матвей понял и положил ладонь на мои сцепленные в замок пальцы. – Много думала. И то, что я поняла, меня не обрадовало: я тебе не подхожу. Тебе нужна более зрелая женщина. Более умная. Понимающая. А я легкомысленная. Инфантильная. Бесшабашная там, где надо бы остановиться и подумать. Я даже не окончила академию. Уверена, курицы из лифта, увидев тебя, сразу скривились: «Что он в ней нашел?». Что ты во мне нашел, Матвей?
Я облизала моментально пересохшие губы. Я боялась услышать, что вязала красотой и молодостью. Ведь и то, и другое не вечно. Или чувства начались с жалости к девчонке, попавшей в трудное положение.
– Я люблю в тебе все. Как ты говоришь, как улыбаешься, как ходишь на цыпочках, когда собираешься сунуть нос туда, куда не следует. Мне достаточно увидеть, как вспыхивают твои глаза, когда ты смотришь на меня, чтобы понять – никакая другая женщина тебя не заменит. Даже самая умная и зрелая. Любовь безрассудна. Она всегда вопреки. И если тебе так важно выйти замуж, имея в руках свидетельство об образовании, то я могу подождать, когда ты окончишь академию. У нас впереди много счастливых лет.
Я грустно улыбнулась. Есть ли они у меня? Разрешат ли мне вернуться в академию, ведь наверняка уже всем известно, что я спала с вахом. Что вообще происходит на родине, после того, как основным кандидатом в президенты остался только подлец Инк, который легко уделает парочку не таких сильных соперников? Обнародованы ли факты моего падения или о них знает только отец? Как они поданы? Захочет ли Матвей считать меня своей невестой после того, как Персеронская пресса выльет на клан Лерой ушат грязи?
У каждого политика полно скелетов в шкафу. Ищущая сенсацию пресса легко свалит с ног любого колосса, если почувствуют в нем слабину. А мой отец сейчас слаб как никогда. И все из–за меня.
Матвей скинул с себя пиджак. Немного расслабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу. Я невольно залюбовалась его чисто мужской грацией.
– Знаешь, мой отец снял кандидатуру с выборов, – собравшись с духом, произнесла я.
– Знаю, – Матвей закатал рукава белой рубашки, обнажив крепкие предплечья.