КиберLove. Секрет звездного странника
Шрифт:
– Ну, я жду! – Жейда впилась мне в ладонь острыми ноготками.
Я вздохнула.
В своей книге я посадила всех преступников в тюрьму. Мне не хотелось связывать имя главного гада Лериха с другим мерзавцем – братом Матвея. А упомянув черных тварей, мне пришлось бы рассказывать, кто натравил их на меня. Конечно, все герои в книге получили иные имена, но по косвенным признакам можно было догадаться, о ком идет речь.
– После того, как черные твари заставили Лериха снять с моей копии звезду, начиненную анти–магмой, и выкинули его из вертолета, они увезли пленницу на свой звездолет. Флагман оказался гораздо крупнее того, что мы видели на видео с ХХ512. И черных тварей там сидело невиданно. Они готовились напасть на военный спутник, чтобы отбить своего хозяина.
– Шантаж не удался? Правильно, кто будет менять кибернета на красавчика Маккоя?
Не зная настоящего имени Ивара, Жейда называла его по–старому. Я не стала ей рассказывать, как сильно изменился лже–сержант.
– Да, конечно, никто не будет. Только они не знали, что их хозяин уже умер. Как бы медики не пытались поддержать здоровье и остановить изменения, сердце Маккоя не выдержало слишком быстрой трансформации. Так или иначе, но анти–магма убила его.
– А что случилось с черными тварями?
– Тут впору сказать: «В общем, они все умерли», – я грустно усмехнулась. – Твари даже не поняли, что погубило их. Они сами притащили на флагман куклу, начиненную анти–магмой.
– Вот это да!
– Неуправляемый звездолет Маккоя вскоре нашли. В кибернета были вставлены маяки, поэтому отыскать судно не составило труда.
– А сама кукла не пострадала?
Я улыбнулась.
– У нее просто сели батарейки. Она одна выстояла против целой армии тварей.
Жейда вновь отвернулась к окну, чтобы продолжить восторженно ахать. Мы пролетали над центральным парком, а осенью он особенно красив. Я же погрузилась в воспоминания. Да, многое случилось за последние три года. Все герои нашей истории так или иначе получили по заслугам.
Мать Ивара, узнав, как ее ненависть ко второй семье супруга отравили сознание сына, надолго переехала в клинику для душевнобольных. Платит за ее пребывание там бывший президент Верлакса – дед Матвея. Он до сих пор чувствует свою вину за то, что не рассмотрел в мальчике червоточину.
Вспомнилась и моя единственная встреча с Ией – потерянной, уличенной во лжи, но жаждущей реванша. Она думала, что все можно исправить. Ведь ее вины в похищении рецепта промагмы не было, а измену она не считала причиной для расставания. Всего лишь досадная ошибка.
Матвей наведался к ней сразу, как вернулся на Верлакс. Он показал ей присланное ему видео. Ия, оправдываясь, уцепилась за признание, произнесенное после секса с Иваром: «Я люблю Матвея». Это главное, уверяла она. В итоге бывший жених сам оказался виноват в том, что она, слабая, но любящая, попала под влияние его родного брата – мастера манипуляций. Не спас, не предупредил, бросил на произвол судьбы.
Ия, узнав, что у Странника есть другая, объявила на меня охоту. Она появилась на Персероне, чтобы убедить меня по–хорошему уйти с ее пути. Недоразумение между ней и Матвеем легко уладилось бы, если бы я – хищница, уводящая чужих женихов, не вцепилась в него.
Я не люблю драться. Я интеллигентная девочка из богатой семьи, разбирающаяся в искусстве эпохи Возрождения. Но я с удовольствием оттаскала за волосы гадину, которая вздумала мне угрожать.
Когда я отряхнула с рук ее патлы и гордо вошла в ворота нашего особняка, возле которых застыла вся служба безопасности, Поль был первым, кто уважительно склонил передо мной голову.
– То–то же! – хмыкнула я и пошла в дом на трясущихся от страха ногах.
Кончился адреналин, и я поразилась тому, что наделала. Но я тут же нашла себе оправдание: никто не смеет подкатывать к моему возлюбленному. Он мой. Точка. А зуб на Ию я заимела еще на звездолете ЗС–11, когда она запустила в своем кибернете программу уничтожения соперницы.
Стоя за занавеской у окна, я не отказала себе в удовольствии понаблюдать, как к Ие, взлохмаченной и извалянной в пыли, подошел Поль и что–то шепнул на ушко. Ия подняла на него полные ужаса глаза. Наша повариха потом с особым удовольствием цитировала, что он пообещал пришлой стерве засунуть в задницу часы, если та хотя бы посмотрит в мою сторону.
Больше я никогда не видела бывшую Матвея
Рассказывать ему о своей победе я поостереглась. Пусть считает меня интеллигентной девочкой из богатой семьи, разбирающейся в искусстве эпохи Возрождения.
Ближе к свадьбе на «Жемчужине» появились кибернеты. Одни в форме охранников, другие в военной.
– Зачем такие предосторожности? – удивилась я.
– Каждый город нуждается как во внешней, так и во внутренней защите. А этим парням я доверяю. Кстати, Одиннадцатый согласился переехать жить на «Жемчужину».
– С семьей? – я обрадовалась, что увижу его прелестных рыжих девочек. Матвей кивнул. Вот и первые дети в нашем городе.
За неделю до свадьбы появились родители. Матвея и мои. Папа сиял как золотая монета. Мама потихоньку шепнула мне, что они вновь переживают медовый месяц. Она была счастлива и не намеривалась задерживаться на Персероне. Она рисковала вновь потерять мужа, которого обязательно увлекут в политическое болото.
– Хватит, мы свое отслужили, – заявила она, уводя Гризли Лероя от кинувшегося к нему соратника по партии.
Как я предчувствовала относительно Жейды, так и случилось. Прибывший с дорогим подарком Риг (он преподнес мне умопомрачительной красоты рубиновое колье) тут же был взят в оборот его первой любовью. Стоит сказать, он не сразу узнал Жейду. Девчонка с синими волосами и в маминой блузке мало походила на ту пышнотелую девицу, что вцепилась в него мертвой хваткой.
– Ей, конечно, уже не шестнадцать, – попробовала предупредить я, – но секс с ней по–прежнему опасен.
– Что? Где–то рядом ее отец? – глаза Рига смеялись.
– Мы сами разберемся, – поторопилась увести свою жертву подруга. Риг оглянулся на меня и подмигнул.
Все понятно. Он уже не тот влюбленный мальчишка, который готов жениться по первому требованию. Ничто ему не помешает приятно провести время. Противозачаточный укол будет действовать еще два года, и Риг успеет прозреть, если Жейда начнет изображать чувства, а не любить по–настоящему.
– Скорей бы все это закончилось, – я упала на кровать в нашем «старом» доме. Здесь не было гостей, нас не дергали каждую минуту, а зумкомы не разрывались от звонков. Мы их просто отключали, когда оставались вдвоем.