Кидала
Шрифт:
Прокляв себя за неосторожность и тут же оправдав на основании незнания архитектуры чужого дома, Андрей лихорадочно закрутил головой, пытаясь сообразить, что делать дальше.
Он был растерян до такой степени, что стеклянный колпак небольшого помещения, освещенного изнутри и запертого, он увидел лишь на третий раз кругового досмотра.
Улыбнувшись и даже хмыкнув от удовольствия, Мартынов направил в колпак пистолет и стрелял в него до тех пор, пока стекло, преграждающее ему путь, не осыпалось на пол.
Там, за ним, висел щит с двумя дюжинами крючков, и на каждом из них — комплект
Протянув руку, Андрей сорвал ближний из брелоков и был вынужден обернуться и дважды выстрелить в сторону входа…
Сколько их там, у сломанной двери, — известно не было. Ясно было другое: вся движимая живая сила обороны дома Стива Малкольма сейчас собралась у подземного гаража. Мартынов вдруг вспомнил «От рассвета до заката» с Джорджем Клуни в главной роли. Вот так же, при таких же обстоятельствах, его герой торопился, пытаясь успеть вперед тварей, ломящихся в дверь…
Расстреляв в сторону двери остаток патронов, Мартынов отбросил «кольт» и нажал на кнопку на брелоке…
Большее разочарование Мартенсон испытал лишь однажды. Несколько лет назад во время попойки в баре у Fleming’s он познакомился с симпатичной девушкой. Она была развязна и тем привлекательна, и порядком поднабравшийся Мартынов увлекся настолько, что дал увлечь себя на этаж выше, где располагались отдельные кабинеты за отдельную, соответственно, плату. Дурная слава о советнике «Хэммет Старс» не успела расползтись только потому, что он довольно быстро разобрался в том, что Сани — это не платиновая блондинка, а вороной паренек. Дав ему в зубы, протрезвевший Мартынов тут же спустился вниз и дал в зубы вышибале, бармену и хозяину бара за отсутствие желания предупредить о подлоге. Собственно, никто виноват в случившемся не был, поскольку манерные ухаживания Мартынова прошли мимо внимания всех перечисленных, однако бить стоило хотя бы для того, чтобы в дальнейшем знали о его сексуальной ориентации.
И сейчас, когда Мартынов увидел, у какогоавтомобиля вспыхнули, отзываясь на сигнал брелока, фары, он испытал то же чувство безумного разочарования, что и тогда.
Положение казалось тем безысходнее, чем крепче была уверенность в невозможности вернуться для обмена ключей, — на стоянку, услышав грохот «кольта» о бетон, смело и дерзко врывались четверо охранников Малкольма.
А Мартынова приглашал для поездки лимузин с открытым верхом завода имени Лихачева. Это был тот самый советский автомобиль, о котором во время угощения Мартынова пивом Малкольм говаривал: «В моем гараже, Эндрю, есть даже тачка, на которой в 1978 году министр обороны Устинов принимал парад на Красной площади».
Тогда Андрей, не поверив, лукаво посмеялся, а сейчас с яростью убедился в том, что иногда Малкольм все-таки говорил правду.
На глаза ему попалась шестипинтовая жестяная бадья с эмблемой «Бритиш Петролеум» и надписью: «Ацетон». Схватив ее, Мартынов стал колошматить жестянкой об острый выступ заднего крылоподобного окончания розового лимузина, уже ничуть не сомневаясь в том, что этот лимузин тот самый, что Элвис подарил своей матери. Жестяная коробка пробивалась легко, из нее хлестал ацетон, воздух пропитался испарениями, но Мартынов бил и бил, увеча дорогостоящее раритетное авто и добавляя в бадье новые пробоины. Когда растворитель хлынул из нее ручьями, он бросил жестянку на бетон, поддел ее ногой и с силой запустил в сторону прорывающихся сквозь баррикаду охранников. Следом, выдернув из кармана и чиркнув колесиком, он запустил свою Zippo…
— Родина всегда с нами… — прохрипел он, перескакивая через дверь и падая в кресло рядом со штырем, за который держалась рука русского маршала, принимавшего парад за четыре года до смерти Брежнева.
Рев пораженных огнем охранников смешался со взрывом стоявшего неподалеку от вспышки «Мерседеса». Купленный на Берлинской ярмарке красавец не выдержал температуры, вспыхнул, как свеча, и в тот момент, когда Мартынов отрывался от пола гаража, чтобы очутиться в открытом салоне, он разорвался, как танкер…
Жар чудовищной температуры окатил все пространство стоянки и мгновенно облупил краску на лимузине Мартынова и еще нескольких машинах. Что сталось с охраной, советнику думать не хотелось. В глубине своей души, где-то очень глубоко, надеялся на то, что они успели скрыться в коридоре до взрыва «Мерседеса».
Семилитровый двигатель взревел, как танк, и трехтонный монстр советского автопрома, круша стоявший рядом Wiesmann Roadster, ценою никак не меньше трехсот тысяч, помчался к выезду из гаража…
Мартынов вылетел во двор, едва не сбив с ног Олдмена, который тоже держался за лицо и тоже был вооружен. Олдмену хватило ума убраться с дороги, и лимузин, пролетев мимо него, словно выпущенный из гигантского духового ружья, с грохотом вылетел на газон…
Увернуться от фонтана не удалось. Фигуры ангелов и демонов, опоясывающих своим терпеливым противостоянием окружность мраморного водного ансамбля, повалились в воду в расчлененном виде. Направляющую фонтана сорвало, и вода устремилась ввысь неукротимым гейзером. За пивом Малкольм хвалился, что заплатил за этот фонтан итальянскому дизайнеру Мионелли больше миллиона. В это теперь тоже верилось: ограждение фонтана устанавливалось, видимо, на века — врезавшись в него, лимузин потерял крыло и бампер.
С включенными фарами следовать по Green Mama газону Малкольма было легко и просто — Андрей вел машину прямо по черному среди изумрудной травы двойному следу.
Проскочив Durango Drive, он ударил по тормозам на Buffalo Drive и дождался, пока в машину с округлившимися от изумления глазами сядет Сандра.
— Я тебе сказал ждать в телефонной будке на Дюранго Драйв, а ты где была?!
— Но туда вломился какой-то гад и принялся ко мне приставать! — возмутилась девушка. — Я специально встала на Баффало, чтобы ты меня увидел!.. Где ты взял ЭТО?!
— Выменял на золотую зажигалку! — огрызнулся Мартынов и дальше заговорил уже по-русски: — Мать вашу, коллекционеры-извращенцы!.. Как клоун!.. В Вегасе!! На «ЗиЛе»!!
— А где здесь ремни безопасности, Андрей?..
— Палку видишь — на костыль похожа?! Вот это и есть ремень! Между парадами партийная номенклатура заставляла стриптизерш использовать этот костыль…
Отдышавшись, Мартынов вытер пот со лба, тот пот, что не успел высушить через выбитое ветровое стекло ветер, и повернулся к Сандре.