Киев

Выставной Владислав Валерьевич

Он был романтиком. Каким бы странным это ни казалось.

Решения принимались прямо на ходу, тем более что Инженер мгновенно нашел общий язык с Тридцать Третьим. Может, потому, что оба ощущали себя в технике, как рыбы в воде. А может, потому, что их роднила общая получеловеческая сущность. Ведь и самого хозяина можно было назвать в какой-то степени кибернетическим организмом. Правда, в отличие от кио, он в буквальном смысле слова сделал себя сам.

Мимоходом, туманными урывками удалось выяснить кое-какие подробности из жизни странной колонии, закрепившейся на заводе Антонова. Как это бывало сплошь и рядом, немногочисленное население этого города не особо жаловало своих больных и немощных.

Более того, носителей разного рода уродств и откровенных мутантов если и не убивали, то во всяком случае вышвыривали на окраину жизни. Так уж сложилось, что жизнь Киева переместилась в основном на левую сторону Днепра – подальше от редких, но сокрушительных ударов Волны и куда более частых набегов многочисленных мутов и совершенно отмороженных дикарей, что иногда приходили с запада. На правом берегу оставалась Печерская Крепость с Лаврой во главе и несколько прилегающих к ней кварталов, все прочее пространство оставалось диким, если не считать дозорных скитов Лавры. Сюда и изгоняли всякого рода больных, нежизнеспособных и тех, кто по какой-то причине не нравился горожанам. Считалось, что изгнать сюда – все равно что отправить на смерть.

Да только, как это и бывает, не каждый отправленный на смерть так уж легко и просто смирится с отведенной ему участью. А еще случается, что обреченные изгои находят в себе волю объединить свои слабые силы – и, к неудовольствию недоброжелателей, стать совершенно новой силой, со своими собственными интересами.

За последнюю сотню лет изгои сумели не только объединиться, но и создать собственное поселение, где важнее всего считались не физическая сила и ловкость, которых нет и не может быть у этих болезненных существ, а ум и бескомпромиссная жажда жизни. Конечно, естественный отбор был мощный – большая часть изгоев гибла тогда и продолжала гибнуть теперь. Но поселение постоянно пополнялось все новыми членами – и теперь у них появились возможности компенсировать несчастным их физическую немощь. Своеобразная революция произошла, когда здесь пригрели и выходили болезненного мальчишку, который не должен был выжить по всем медицинским показателям. Но он выжил и стал тем, кем был и теперь, – главой поселения Антоновского завода по прозвищу Инженер.

Он был гением от рождения. Так часто бывает, что недостаток физических данных компенсируется гипертрофированно развитым интеллектом. Ему было только пятнадцать, он не мог толком ходить на своих недоразвитых конечностях – а к нему уже прислушивались старшие, и его советы зачастую спасали жизни.

В какой-то момент, исследуя мертвую Железную Армаду, он решил, что нет никаких технических препятствий для того, чтобы компенсировать физические недостатки специально разработанным оборудованием. Вскоре он своими руками, из деталей разобранного био, сделал свой первый, еще примитивный экзоскелет. И с этого момента он окончательно перестал чувствовать себя ущербным.

Он ощутил силу.

Решение обосноваться вместе со своими сторонниками и единоплеменниками на брошенном авиазаводе Антонова стало естественным шагом на пути к свободе и силе. Для реализации своих безумных, на первый взгляд, планов Инженеру нужны были не только сторонники, которые к тому времени у него уже были, – требовались материалы, оборудование, просторные цеха. Требовалась база, которая могла бы стать одновременно и колыбелью создаваемых машин, и надежным домом, укреплением.

Завод Антонова подходил как нельзя лучше. Здесь Инженер развернулся в полную силу, а его страшноватый клан обрел власть и авторитет у друзей и врагов. И теперь уже никто не мог бы обвинить «антоновских» в неполноценности – они были в состоянии дать адекватный ответ любому обидчику.

Совместно с Тридцать Третьим они быстро обозначили проблему и наметили

пути ее решения. Был оперативно составлен список материалов и оборудования, необходимых для ремонта. Надо сказать, Инженер обладал не только серьезными техническими навыками, но и завидным стратегическим мышлением.

– Мы должны четко рассчитать время – сколько понадобится, чтобы доставить на место оборудование, сколько уйдет на ремонт и успеем ли мы до удара Волны.

– А если не успеем?

– Тогда нам будет не до ремонта – останется лишь спасать собственные шкуры.

– А если Волна накроет нас вне укрытия – как мы сможем противостоять ей?

– Мы немного продвинулись в средствах защиты, хоть и не понимаем толком самого механизма действия излучения – а это именно излечение. Мы возьмем с собой компенсаторы – специальные устройства, которые помогут нам сохранить адекватность. Но скажу прямо: от Волны не существует абсолютной защиты, и даже монахи со всеми своими молитвами противостоят ей с трудом. А нам не молиться, нам работать надо.

– И драться, – хмуро добавил Назар. – Саранча не оставит нас в покое.

– И еще кое-кто, кого интересует наш «Дракон», – заметил Книжник.

– Точно, – кивнул Зигфрид. – Я как-то забыл о наших старых друзьях. С ними могут возникнуть дополнительные проблемы. Если не основные.

– Надеюсь, этих гадов все-таки Волной накроет, – с несвойственной ему мстительностью сказал Книжник.

– Я бы не делал на это ставку, – усмехнулся Зигфрид. – Есть такое вещество, которое не тонет. Даже в смертельной Волне.

Семинарист нервно прикусил губу. Действительно, где-то в поисках бронепоезда рыскали его бывшие владельцы, а у семинариста не было ни малейшего желания возвращать врагам их имущество. Жизнь – жестокая штука, не знающая благодарности, и уж тем более не понимающая противоестественной благодарности к тем, кто тебя пытался убить. Пузырь, Топор и не по-женски жестокая Кэт, которые не оставят новых владельцев бронепоезда в живых.

Разговор быстро перешел в практическую плоскость, в которой инициатива перешла к Тридцать Третьему, более четко представлявшему, что нужно для восстановления «Дракона». В этот момент Книжник ощутил, как на него наваливается усталость. Вместе с Зигфридом, Назаром, Степаном и Егоркой их провели сквозь грузовой отсек дальше – и они выбрались в пространство сборочного цеха через кормовую рампу. Гигантский самолет являлся одновременно и единственными «воротами», через которые и можно было попасть в глубину ангара. Здесь гостям перепало небольшое угощение в виде вяленого мяса неизвестного происхождения и сухих овощей. После чего в глазах у Книжника поплыло – и он отрубился.

Снилась ему всякая чертовщина, в основном беспорядочное кровавое рубилово, которое никак не желало заканчиваться. Со всех сторон к нему лезли агрессивные твари, а он бил, бил, бил. И когда ему стало казаться, что он уже захлебывается от вражьей крови – он хрипло набрал в легкие воздуха…

И проснулся.

Все еще дыша тяжело и часто, он поднялся и огляделся. Рядом, прислонившись спиной к огромному станку, дремал Зигфрид. Егорка не спал – он играл с какими-то железками, прилежно изображая из себя симпатичного малыша.

Слегка пошатываясь и еще не до конца проснувшись, Книжник направился на звуки голосов, эхом разносившихся по огромному цеху. Миновав полуразобранный (или так и не собранный) корпус сравнительно небольшого самолета, он увидел оживленно беседовавших Тридцать Третьего и Инженера, который, встав в полный рост, выглядел еще более устрашающим. Впрочем, взгляд уже привык к этой полумеханической фигуре, и она уже не вызывала страха. Тридцать Третий вертел в руках какой-то непонятный инструмент, а Инженер одобрительно кивал, видимо, в продолжение разговора.