Киевский конфуз
Шрифт:
Шила в мешке не утаишь. Через несколько дней все знали, что Павел родился в России, и мать до сих пор получает на него «москальскую» пенсию. Ребята стали его сторониться, а когда после школы весёлой гурьбой все пошли к молельному дому, Павлушу просто выгнали оттуда взашей. Нечего, мол, москалям здесь делать. И это было только начало.
Известно, что бескомпромиссность и юношеский максимализм – удел молодых. Хорошо, если всё это направляется умелой рукой воспитателя в нужное русло. Но, к сожалению, так бывает не всегда. Например, в лихие девяностые люди на улицах городов больше всего боялись не пьяных дебоширов и даже не уголовников. Самыми беспощадными были вездесущие стаи малолеток, которые без видимой причины могли до смерти забить ногами женщину, пенсионера, чужого подростка.
Вспомните переломные моменты нашей истории. Хорошо ли это, плохо ли, но именно молодые вершили перевороты, производили смену власти, делали революции. И горе тому, на кого будет направлена мощная, беспощадная и страшная по своей разрушительности сила юношеского максимализма.
9.
Павел шагал по улице, не разбирая дороги. В ушах звучали оскорбительные выкрики одноклассников. Душа горела, воспламенённая огнём направленной на него человеческой ненависти. А ведь он считал себя настоящим украинцем - плоть от плоти этой священной земли, этого великого народа. Павел неплохо знал историю Украины, начиная от древних ориев (ариев) и трипольской цивилизации, положившей начало всей белой расе. Он верил, что его страна рано или поздно вернётся в свои древние границы от Карпат до Дона и от Полесья до Чёрного Моря, чего бы это ни стоило их поколению, взлелеянному для мести врагам Отечества. Но… Вдруг оказалось, что в жилах у него течёт чужая кровь, что оба его отца – и родной, и отчим – самые настоящие москали, а мать – всего лишь полукровка. И самое печальное, что с этим теперь ничего не поделаешь, как ни старайся.
Можно выучить чужой язык, принять культуру - песни, танцы, обычаи. Можно, в конце концов, даже изменить свою внешность - сделать пластическую операцию. Но НАЦИОНАЛЬНОСТЬ ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ!!! Если ты русский по крови, то останешься презренным москалём до конца своих дней. И дети, и внуки твои будут москалями. Эта ужасная мысль засела в разгорячённой голове несчастного юноши и гнала его всё дальше и дальше по улицам Киева. Он не заметил, как спустился к Днепру и быстрой сосредоточенной походкой шёл, почти бежал по мосту Патона, обдаваемый воздушными потоками от движущихся навстречу машин.
Вот, наконец, и фарватер. Павел остановился у ограждения и посмотрел вниз, на широкую тёмную промоину, тянувшуюся вдоль скованной льдом реки.
«Если сейчас прыгнуть, то там, в воде, мокрая одежда быстро отяжелеет, мышцы сведут судороги, а течение унесёт безвольное тело под холодный лёдяной панцирь. Найдут, наверное, только весной», - мелькнула в разгорячённом мозгу шальная предательская мысль.
Стало не по себе. Голова закружилась. Но возвращаться в класс к бывшим друзьям? Сносить всеобщее презрение и ненависть? Нет, это было исключено. Просить прощения? За что? Ведь он не виноват, что родился таким. Тем более, кто сможет простить своего природного врага, москаля? Он сам бы никогда не сделал ничего подобного. Куда ни кинь – везде клин. Получается, что выход у него только один.
От пронизывающего холодного ветра тело била мелкая противная дрожь. Конечности стали ватными. Юноша поставил правую ногу на решётку ограждения, хотел сделать последнее движение, но в голове помутилось и, потеряв сознание, он начал медленно заваливаться набок…
10.
Когда Павлуша открыл, наконец, глаза, то увидел белый потолок своей комнаты, слегка закрытые шторы и радостные смеющиеся глаза матери. Родители сделали всё возможное, чтобы поставить сына на ноги, вернуть его мысли и чувства в нормальное русло. Православный батюшка провёл обряд изгнания бесов, освятил комнату Павла, читал молитвы. Когда это не помогло, с парнем работал маститый психоаналитик. Перевод в другую школу не дал видимых результатов. Тогда решили продавать квартиру и уезжать в Россию, к родственникам отца. Тем более – жизнь на Украине становилась невыносимой.
Прошли годы. Павел вырос, обзавёлся семьёй. Но до конца своих дней, время от времени впадая в депрессию, он привычно поднимал глаза к русскому свинцовому зимнему небу и, глядя сквозь тяжёлые низколетящие облака на светлый диск холодного северного солнца, чуть слышно, одними губами произносил заученные в детстве молитвы своему всемогущему небесному покровителю – прекрасному и лучезарному Даждьбогу.