Киевской Руси не было. О чём молчат историки
Шрифт:
Разумеется, Иннокентий Гизель был ярым сторонником присоединения Малороссии к Великой России, иначе трудно объяснить, за что цари Алексей Михайлович, Федор Алексеевич и правительница София Алексеевна весьма благоволили к нему, не раз одаривая ценными подарками. Так вот, именно «Синопсис» начинает активно популяризировать легенду о Киевской Руси, татарском нашествии и борьбе с Польшей. Основные стереотипы древней русской истории (основание Киева тремя братьями, призвание варягов, легенда о крещении Руси Владимиром и т. д.) уложены в «Синопсисе» стройным рядочком и точно датированы. Несколько странным сегодняшнему читателю покажется разве что рассказ Гизеля «О свободе или вольности Славенской»:
«Славяне в храбрости
Когда обласканный при дворе архимандрит берется сочинять историю, очень трудно считать этот труд образцом непредвзятого научного исследования. Скорее это будет пропагандистским трактатом. А ложь – эффективнейший прием пропаганды, если ложь удается внедрить в массовое сознание.
Именно «Синопсису», увидевшему свет в 1674 г. принадлежит честь стать первым русским МАССОВЫМ печатным изданием. Вплоть до начала XIX в. книга употреблялась в качестве учебника по русской истории, всего же она выдержала 25 изданий, из которых последнее состоялось в 1861 г. (26-е по счету издание имело быть уже в нашем веке). С точки зрения пропаганды не важно, насколько сочинение Гизеля соответствовало действительности, важно насколько крепко оно было укоренено в сознании образованного слоя. А укоренилось оно крепко. Учитывая, что «Синопсис» фактически писался по заказу правящего дома Романовых и был официально насаждаем, иного и быть не могло. Татищев, Карамзин, Щербатов, Соловьев, Костомаров, Ключевский и прочие историки, воспитанные на гизелевской концепции, просто не могли (да и вряд ли хотели) критически осмыслить легенду о Киевской Руси.
Не стали противоречить «Синопсису» и придворные историки XVIII столетия – Готлиб Зигфрид Байер, Август Людвиг Шлецер и Герард Фридрих Миллер. Вот скажите мне на милость, как Байер мог быть исследователем русских древностей и сочинителем концепции российской истории (дал начало норманнской теории), когда за 13 лет своего пребывания в России он даже не выучил русский язык? Двое последних были соавторами до неприличия политизированной норманнской теории, доказывающей, что Русь обрела черты нормального государства лишь под руководством истинных европейцев Рюриков. Оба они редактировали и издавали труды Татищева, после чего трудно сказать, что в его работах осталось от оригинала. По крайней мере, точно известно, что оригинал татищевской «Истории российской с самых древнейших времен» бесследно исчез, а Миллер по официальной версии пользовался некими «черновиками», нам ныне также неизвестными.
Несмотря на постоянные конфликты с коллегами, именно Миллер сформировал академический каркас официальной русской историографии. Самым главным его оппонентом и безжалостным критиком был Михаил Ломоносов. Однако Миллеру удалось отомстить великому русскому ученому. Да еще как! Подготовленная Ломоносовым к изданию «Древняя Российская история» стараниями его оппонентов издана так и не была. Более того, сочинение было по смерти автора конфисковано и бесследно исчезло. А через несколько лет был отпечатан лишь первый том его монументальной работы, подготовленный к изданию, как считается, лично Миллером. Читая сегодня Ломоносова, совершенно невозможно понять, о чем он так яростно спорил с придворными немцами – его «Древняя Российская история» была выдержана в духе официально утвержденной версии истории. Абсолютно никаких противоречий с Миллером по самому спорному вопросу о русской древности в книге
Остается лишь констатировать – пользуемую поныне редакцию русской истории составили исключительно иностранные авторы, по преимуществу немцы. Труды русских историков, пытавшихся им противостоять, были уничтожены, а под их именами выпущены фальсификаты. Не стоит рассчитывать, что могильщики национальной историографической школы пощадили опасные для них первоисточники. Ломоносов пришел в ужас, когда узнал, что Шлецер получил доступ ко всем сохранившимся на тот момент древним русским летописям. Где те летописи ныне?
Между прочим, Шлецер обзывал Ломоносова «грубым невеждой, ничего не знавшим, кроме своих летописей». Трудно сказать, к чему в этих словах больше ненависти – к упрямому русскому ученому, считающему русский народ ровесником римлян, или к летописям, которые это подтверждали. Но выходит, что получивший в свое распоряжение русские летописи немецкий историк, руководствовался вовсе не ими. Политический заказ он почитал выше науки. Михаил Васильевич, когда речь заходила о ненавистной немчуре, в выражениях тоже не стеснялся. О Шлецере до нас дошло такое его высказывание: «…каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная к ним скотина», или: «Он немало походит на некоторого идольского жреца, который, окурив себя беленою и дурманом и скорым на одной ноге вертением, закрутив свою голову, дает сумнительные, темные, непонятные и совсем дикие ответы».
Доколе ж мы будем плясать под дудку «обкуренных идольских жрецов»?
Лирическое отступление
про «честность» ученых
Я не пытаюсь разоблачать десятки и сотни глупых сказок про мифических «татаро-монголов», написанных «учеными»-историками. Во-первых, потому что их уже вдоль и поперек разоблачили. Во-вторых, потому что содержание абсурдных баек разоблачать не имеет смысла. Надо лишь установить, что мы имеем дело с абсурдом. Некоторые наивные читатели могут вознегодовать: не может быть, чтобы многие поколения ученых поддерживали ложь о великих монголах! Не может быть, чтобы пухлые научные тома были плодом чьей-то нездоровой фантазии или продуктом циничного вранья корысти ради! Ученые, дескать, по самой своей природе не способны фабриковать археологические находки, подделывать древние летописи, извращать источники и врать столь изощренно. Какая им выгода?
Ну почему же не способны? Собственно именно этим «профессиональные» историки и занимаются. И всегда занимались. И выгоду имели с этого превеликую. Одни сочиняли фальшивую историю и уничтожали неудобные настоящие документы в угоду правителям. Другие занимались фальсификациями, потому что желали этих правителей унизить и низвергнуть. Третьи продавались за деньги тем или иным политическим силам. Иные просто удовлетворяли столь изощренным образом собственное тщеславие или делали карьеру в «научных» кругах. Но я хочу, чтобы читатель понял одну простую истину: науки под названием «история» не существует и никогда не существовало. Всегда история была инструментом политической, идеологической, экономической, межгосударственной, геополитической борьбы, и потому историки лишь изображали из себя ученых, дабы быть более убедительными. И чем больший авторитет приобретала в обществе наука, тем старательнее историки мимикрировали под ученых.
Есть ли среди «ученых»-историков честные люди? Конечно, есть. Но они умственно настолько неразвиты, что искреннее верят всему тому, чему их пять лет учили в университетах профессора истории. Умный, думающий, пытливый и честный человек, любящий задавать вопросы, никогда не сдаст на истфаке даже первый семестр. Армия безвольных послушных дураков настоящим историкам очень нужна. Ведь мало придумать выгодные правителям мифы, их еще надобно накрепко вбить народу в голову. Этим и занимается армия историков-популяризаторов: журналисты, школьные учителя, писатели-беллетристы, киносценаристы, литераторы.