Кифа, или кольцо Богоматери

В полной тишине часовни раздался шелест переворачиваемой страницы. Морщинистая рука потянулась к светильнику. Через мгновение тусклый свет упал на неровно исписанные строки. Голова священника склонилась над книгой, а указательный палец с равномерной медлительностью стал двигаться из стороны в сторону, отслеживая каждую букву. Священник был облачён в привычную рясу, опоясанную веревкой, концы которой свисали на край кресла. Здесь он проводил большую часть своего времени. Время шло, но священник не прекращал своего чтения. Лишь изредка он убирал палец, но лишь для того, чтобы поправить им очки. Однако палец тут же возвращался на место и продолжал прежние действия.

Расположившись

на другом конце стола, Боуд с интересом наблюдал за отцом Джонатаном. И этот непонятный интерес вызывал недоумение, прежде всего у него самого. Он сотни раз наблюдал до предсказуемости однообразные действия отца Джонатана, прекрасно знал, что тот выучил наизусть всю книгу… и, тем не менее, испытывал любопытство. Мало того, он завёл обычай приходить в часовню ежедневно сразу же после вечернего разбора ситуации вокруг управления Х- 5. Каждый раз, наблюдая за ним, Боуд задавался логичным вопросом….что нового пытается узнать отец Джонатан, читая всё время жизнеописания короля Англии? И тут же задавался другим, не менее важным с его точки зрения вопросом. Почему он постоянно находится рядом с телом святого?

Внезапно Боуд ощутил, что ему становится жарко. Привычным движением он ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Его внимание привлекло пламя свечей. Пламя практически не колебалось. По непонятной причине этот малозначительный факт вызвал спокойствие у него в душе. Привычное состояние в последние несколько месяцев, прошедших с момента сражения у стен святилища. Однако, несмотря на спокойствие, царившее в управление, Боуд никак не мог привыкнуть к мысли о том, что все ужасы позади и человечеству больше не грозит страшная опасность. Наблюдение лишь подтверждало уверенность Боуда. Все спутники как один молчали. Все уровни зла в одночасье пропали. Тем не менее Боуд по прежнему был всё так же сосредоточен и проводил ежедневный анализ ситуации. Но все его размышления по большому счёту сводились лишь к одному выводу, а именно,…что нет никакого смысла сохранять управление в том виде, в каком оно существовало в данный момент. Боуд уже подумывал о возвращение в ФБР. Погрузившись в размышления, он не заметил, что отец Джонатан перестал читать и с мягкой улыбкой наблюдает за ним поверх очков. Чуть позже губы священника расплылись в широкой улыбке. Это произошло после того, как Боуд вытащил ручку серебристого цвета и завертел её между пальцев.

– Ты не меняешься, Джеймс! Ни ты,…ни твои привычки.

Голос у отца Джонатана прозвучал мягко, с отчётливой отеческой интонацией. Он снял очки и положил их рядом с книгой. Проследив это движение, Боуд разочарованно обронил:

– Придётся вернуться в ФБР. Там хоть дело найдётся. Не придётся впустую тратить своё время…как здесь.

– Ты хочешь распустить управление? – отец Джонатан задал вопрос серьёзным тоном, который никак не вязался с мягкой улыбкой блуждающей на его губах. Он устремил выжидающий взгляд на Боуда, надеясь услышать отрицательный ответ.

– Именно. Ты правильно понял! Нет никакого смысла в дальнейшей работе управления,…к сожалению… – Боуд тяжело вздохнул и, перестав вертеть ручку, поднял взгляд на отца Джонатана.

– Что? – вырвалось у Боуда.

В одно мгновение лицо священника преобразилось. Оно резко помрачнело и стало сосредоточенным. На лбу появились глубокие морщины. Он поморщился, взял в руки очки, но не стал их надевать. Держа их в руках, он заговорил с Боудом. Его голос прозвучал под стать выражению его лица.

– Джеймс, ты слишком самоуверен. Я бы назвал твои слова глупыми и опасными. Не смей даже думать о том, чтобы распустить управление. Пока мы находимся в святилище, пока мы боремся, есть надежда победить зло.

– Какое зло, Джонатан? – Боуд насмешливо улыбнулся. – Его нет. Оно уничтожено. Ты забыл, что произошло у стен святилища? Но даже если допустить, что зло осталось… – предположил Боуд с весьма довольным видом, и таким же довольным голосом продолжал, – чего нам опасаться? Чего? Если нас защищает самый могущественный из них. Если нас защищает «Пятый уровень»! Всё кончено, Джонатан. Мы победили. Прими это и успокойся.

– Не знаю, не знаю, – в смятение прошептал отец Джонатан. Возможно, ты и прав, но в последние дни меня одолевает беспокойство. Я вижу странные сны. И меня пугает это спокойствие. Что если это спокойствие перед бурей, Джеймс?

Боуд легко рассмеялся.

– Ты повторяешь слова уважаемого профессора. Она настолько привыкла к жизни управления, что никак не хочет с ней расстаться. А ведь вначале не соглашалась с нами работать.

– Профессор Коэл? И где она сейчас находится? Я слышал, что она уехала из штатов.

– В России! На Урале. Недалеко от Челябинска. – Коротко ответил Боуд на вопрос священника и, слегка улыбаясь, словно вспомнив нечто интересное, продолжил. – Профессор поехала по приглашению Александровой на раскопки некоего Аркаима. Сейчас это место привлекает внимание учёных со всего мира. Я не знаю, что она ищет, но, по всей вероятности, профессор счастлива там находиться. Когда мы с ней в последний раз разговаривали по телефону, она была взбудоражена. Рассказывала о каком-то захоронение русских воинов, которому лет пятьсот…не меньше. Нашли некий курган, а в нём несколько десятков могил. В общем, профессор опять оседлала своего конька…археологию. Она нашла, чем заняться в отличие от нас с тобой, Джонатан. И, похоже, наше вынужденное безделье затягивается… – он неожиданно осёкся и насторожился. Ухо Боуда резанул отчётливый скрип. Странный звук начал многократно прокатываться эхом по всему помещению. Звук пропал так же неожиданно, как и прозвучал. В глазах Боуда появилось ярко выраженное недоумение. Не поднимаясь с места, он начал озираться по сторонам. Короткий осмотр не привёл к видимым результатам. Боуд так и не мог понять, откуда исходит этот странный звук. Он уже хотел спросить отца Джонатана о том, приходилось ли ему прежде слышать нечто похожее,…но так и не сделал этого. Отец Джонатан замер и, не мигая, смотрел на одну точку. Увидев выражение лица священника, Боуд вначале ещё более насторожился, а затем осторожно проследил за его взглядом. Вне всякого сомнения, отец Джонатан смотрел на закрытую дверцу усыпальницы, в которой находилось тело святого Генриха. Скорее всего, звук исходил именно оттуда. Возможно, его издала дверь, или что-то ещё находившееся внутри усыпальницы. Боуд вернул голову в прежнее положение и, засунув ручку обратно в карман, собирался было заговорить с отцом Джонатаном, но тот…неожиданно привстал с места и начал непрестанно креститься. Со лба священника заструился холодный пот. Капли одна за другой начали падать на исписанные страницы. Боудом мгновенно овладело чувство опасности. Он резко обернулся и устремил взгляд на дверь усыпальницы: Из едва заметной щели в нижней части двери вытекала струйка крови. Кровь начала стекать на ступеньку, а оттуда потекла на каменный пол.

Боуд оцепенел. Достигнув пола, струйка крови начала вырисовывать один зигзаг за другим. Она двигалась так, словно ею управляла некая сила. Целенаправленно и по заранее определённому пути. Едва ли не самое странное заключалось в том, что в местах, через которые перетекала кровь, не оставалось и малейшего следа. Оба, и Боуд и отец Джонатан, не отрываясь, следили за каждым движением на полу. Достигнув середины помещения, струйка вначале остановилась, а затем закружилась на месте. Одна за другой на полу начали возникать кровавые буквы. Спустя несколько мгновений на полу образовалась отчётливая надпись на латыни.

– «Abyssus abyssum invocat»!

– Господи! – в смятение прошептал отец Джонатан, не в силах отвести взгляда от надписи.

– Что? Что там написано? – Боуд резко поддался, вперёд задавая этот вопрос отцу Джонатану.

– «Бездна взывает к бездне», – прошептал в ответ священник.

– И что это значит?

– Если б я только знал,…ясно лишь одно, святой Генрих предостерегает нас,… но отчего? – снова прошептал священник. Он неожиданно рванулся с места и, выронив очки, вцепился правой рукой в Боуда: надпись на полу загорелась. От каждой буквы в воздух взвились языки пламени. Над кровавой надписью в воздухе возникла вторая, огненная…