Киллер
Шрифт:
– Обижаешь, - серьезно ответил Жорж.
– С длинным языком в торговле не держат, ты должен бы об этом знать.
– Надеюсь... Жорж, тебе известен некто Додик?
Сандульский вдруг побледнел. Он быстро встал, подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в зал. Затем не спеша вернулся на свое место и осторожно спросил:
– Какой... гм... Додик?
– Не темни, Жора, ты знаешь, о ком идет речь.
Мой уверенный тон смутил Сандульского.
– В общем... конечно... Приходилось видеть...
– Выкладывай, - требовательно сказал я.
– Все, что тебе о нем известно. Что слышал, что народ говорит
– А что я могу знать? Ну иногда заходит в пивбар с компашкой. Пьют пиво. Не дебоширят, солидные ребята...
– Маловато. Другому бы, может, и поверил, тебе - нет. У тебя глаз наметан, ты своих постоянных клиентов наперечет знаешь, всю их подноготную. Не так?
Убеди меня в обратном, если сможешь.
– Не хочу я о нем говорить!
– окрысился Жорж, потеряв на миг самообладание.
– Не хочу, не буду! И не заставишь.
– Своя рубаха ближе к телу - это мне понятно...
Вот что, Жорж: или мы с тобой здесь, так сказать, не для прессы, побеседуем, или я тебе повесточку в зубы - и в управление. А там официально: вопрос-ответ.
С твоей личной подписью. Устраивает такой вариант?
– Ну и что? Да знаю, на какую статью УК намекаешь. А я ничего нe видел, не знаю, не помню!
– Смел ты, однако...
– прищурился я.
– Раз ты стал такой непонятливый объясню. Расскажешь что-либо интересное для нас или нет - не суть важно. Додика мы и без тебя вычислим. Но это, видимо, будет уже после того, как до Додика дойдет слушок о наших с тобой посиделках. А слухи, сам понимаешь, бывают разные...
– Не просекаю твою мысль.
– Это на тебя и вовсе не похоже. Не строй из себя умственно недоразвитого. Короче - кто такой Додик и где он обретается? И учти, Жорж, времени у меня в обрез.
– Нет покоя честному человеку в этой стране...
– Сандульский страдальчески скривился.
– Линять нужно отсюда... Да понял я твои намеки, понял! С какой стороны ни подойти, а я окажусь крайним. Право выбора, так сказать... Если Додик случаем узнает, что я тут язык распустил, он мне его вырвет с корнем. И никакая милиция меня не спасет.
– Если узнает... Не волнуйся, Жора, тайну исповеди я тебе гарантирую. Даю слово.
– Слово к делу не пришьешь.
– Сандульский мрачно, с явным сомнением посмотрел на меня.
– Да и знаю я, в общем, всего ничего.
– А что знаешь, то и выкладывай.
– Опасные это люди, Серега. У Додика такие связи и такие знакомства. Ого! Большими деньгами ворочает. А эти его мордовороты... Бр-р!
– Жоржа передернуло.
– Тут их всe стороной обходят, боятся связываться, даже самые отпетые.
– Фамилия?
– Дергачев... Эдуард Дергачев... Где живет - не знаю. По-моему, на Лиговке. Извини, за достоверность не поручусь.
– Он сидел?
– Черт его знает. Шарит под "делового", но, думаю, это просто поза.
– Почему?
– Те, кто тянул срок, не общаются с ним. Побаиваются, это, конечно, факт, но и презирают. Сам слышал, как они его в разговоре между собой обзывали. Короче, у Додика с ними нейтралитет...
Побеседовав с Сандульским еще минут пять, я поспешил в управление.
– Серега женюсь!
– встречает меня сияющий Баранкин.
– Деваха - во! показывает большой палец - Одевается - закачаешься. Вчера с ее стариками познакомился. Мать - завмаг, папахен - в райисполкоме...
– Будущий зять в милиции, - прерываю я его щенячьи восторги.
– Все при дефицитах. Дружная советская семья, в которой полный ажур я благоденствие.
Поздравляю. Карьера тебе обеспечена. И жратва
– Ты... ты что, Серега? Какая тебя муха укусила? Я ведь не на деньгах женюсь. И на кой ляд мне все эти дефицита. Ну нравится она мне, влюбился.
– Это твои дела, Славка. А сейчас вали отсюда.
Смойся с моих глаз. Дан мне возможность спокойно поработать. Кстати, Слав, не в службу, а в дружбу, выпа-ни мою просьбу. Запиши, будь добр. Дергачев Эдуард, примерно тридцать лет, предположительно живет в районе Лиговки. Нужен точный адрес и прочие данные, если они имеются. Зайди в картотеку, может, он уже проходил по нашему ведомству.
– Сделаю...
– Баранкин торопливо собирает бумаги, запирает сейф и уходит.
Я закрываю дверь на ключ, раскладываю свои записи: Лукашов, Коберов, Заскокин. В. А., Додик, лабух... Пасьянс. Но для начала неплохо.
Рапортички службы наблюдения. Фотографии, Коберов и Заскокин, так сказать, в препарированном виде Какие-то девицы, пивбар "Морская волна", грильбар ресторан. Но это не. "Дубок". Понятное дело, воспоминания о нем не из приятных. Далее, ресторан мотеля. А вот это уже интересно. Если верить рапортичке Коберов и Заскокин явно кого-то ждали. Дождались ли? Непонятно. К ним подсел незнакомый мужчина с девушкой. Незнакомый? Фотографии ответа не дают, но седьмой отдел утверждает, что, судя по поведению, встретились впервые. Эта парочка за столиком вела себя отчужденно, ворковали только друг с дружкой. Правда, когда девушка выходила из зала по своим делам, "объект № 2", то есть Коберов, все же перекинулся несколькими ничего не значащими фразами с незнакомцем. Потом заиграл оркестр. А девушка нe возвращалась долго... Ничего странного. Если не считать маленькой, но весьма интересной подробности: незнакомец с девушкой, не дожидаясь закрытия, буквально испарились из ресторана. Случайность? Или низкий профессиональный уровень сотрудников седьмого отдела? Поди разберись.
И все-таки, кого он мне напоминает, этот незнакомец? Это лицо... Где-то, когда-то... Нет, не вспомню.
Нужно увеличить изображение.
Звонит телефон.
– Слушаю?
– Старший лейтенант Ведерников?
– Голос совершенно незнакомый, слегка глуховатый, но солидный, обстоятельный.
– Так точно. С кем имею честь?
– Вот что, опер, послушай добрый совет: не копай так глубоко, иначе себе могилку выроешь. Понял, о чем речь?
– Кто это, черт возьми?
– Неважно. Доброжелатель...
– в трубке смешок.
– Случай на мосту мы тебе прощаем. Что поделаешь, ты выполнял профессиональный долг, покашливание.
– Но впредь умерь свой пыл и служебное рвение. Мы знаем, что ты не трус, но жизнь так коротка и так прекрасна...