Киллер
Шрифт:
– Кто?
– Открывай, увидишь...
– Какого хрена...
– проворчал хриплый голос, и дверь отворилась.
На пороге стоял худой человек в давно не стиранной голубой майке и "семейных", в цветочек трусах.
– Я тебя не знаю, - подозрительно глядя на меня, сказал он и попытался закрыть дверь.
– Погодь, Лузанчик, - я придержал дверь.
– Разговор есть...
Лузанчик-кличка дружка покойного Лабуха. Фамилию и имя его я так и не смог выяснить, этого никто не знал. Все с незапамятных времен кликали его только так.
– Мент?
– хмуро поинтересовался Лузанчик.
– Угадал.
– Имею право не пустить в свою квартиру, - нахально заявил Лузанчик, с воинственным видом загораживая вход.
– Имеешь, - согласился я, широко улыбаясь.
– Но не стоит...
– Пугаешь?
– Чего ради? Я же тебе сказал - хочу поговорить.
Важное дело, Лузанчик. Очень важное...
– Убедил...
– как-то сразу боевой пыл Лузанчика рассеялся, и он, опустив плечи, поплелся, шаркая рваными шлепанцами по грязному полу, внутрь своей "квартиры".
– Ну?
– исподлобья глядя на меня, спросил он, усаживаясь на кровать, кое-как прикрытую дырявым пледом.
Я не торопился: нашел себе стул, застелил его газетой, сел стараясь поудобней устроить раненую ногу, которая уже подживала, осмотрелся. Пыльно, неуютно, грязно На плите металлическая коробка из-под шприца, несколько игл лежат на пожелтевшей марле там же Перехватив мой взгляд, Лузапчнк поторопился надеть пиджак, чт.бы спрятать сколотые руки - он наркоман со стажем, это мне тоже рассказала уборщица.
Пауза несколько затянулась, и Лузанчнк не выдержал.
– Говори, чего надо. И уходи - я отдохнуть хочу.
– После каких трудов?
– ехидно поинтересовался я.
– Не твоя забота.
– И то правда...
– согласился я, если честно, мне почему-то было жалко этого изможденного, больного человека.
– Ты знал Леху Осташко?
– Нет, - не глядя на меня, отрезал Лузанчик.
– Лабуха...
– добавляю я.
Лузанчик упрямо молчит. Затем, видимо, кое-что начинает соображать.
– А почему - знал?
– встревоженко интересуется он.
– Потому - отвечаю, пытаясь поймать тусклый ускользающий взгляд Лузанчика.
– Чего же здесь непонятного?
– Леха... помер?
– наконец поднимает на меня округлившиеся глаза Лузанчик.
– Не то слово...
– Кто?
– понимает меня Лузанчик.
– Это и я хотел бы знать, - осторожно отвечаюне говорить же ему, что именно благодаря мне его дружок отправился в мир иной, правда, вины своей почему-то не чувствую.
– С-суки...
– шипит Лузанчпк, вскакивает, что-то ищет.
Находит брюки. Торопливо натягивает на свои худые журавлиные ноги и снова усаживается на постель.
Надолго умолкает, о чем-то сосредоточенно размышляя.
Острый большой кадык Лузанчнка, как ткацкий челнок, быстро снует вверх-вниз по тонкой жилистой шее.
– Спрашивай...
– через какое-то время совсем охрипшим голосом отзывается Лузанчик.
– Я им этого не прощу...
– С угрозой добавляет: Терять мне нечего...
Я понимаю его - Лабух был единственным другом Лузанчика. Это мне тоже известно.
– На кого он работал в последнее время?
– А ты меня на понт не берешь, случаем?
– вдруг просыпаются подозрения у Лузанчика.
– Не верю я тебе, понял - нет?!
– кричит он в истерике.
Я молча достаю из кармана фотографии, отснятые на мосту экспертами ЭКО, и сую под нос Лузанчику.
Он жадно рассматривает их, затем резко отворачивается и закрывает лицо руками.
– Так на кого Леха работал?
– снова спрашиваю я.
– Этого я не знаю...
– глухо отвечает Лузанчик.
– Леха всегда был скрытным. А я нелюбопытен. Но уверен, что это штучки Додика. Собака...
– Кто такой Додик? Где живет?
– Если бы я знал...
– Тогда где можно разыскать? И как он выглядит?
– Жирная скотина метра под два ростом...
– с ненавистью хрипит Лузанчик и довольно толково обрисовывает внешность Додика.
– Oн часто бывает в "Дубке"
и в пивбаре "Морская волна"...
Лузанчика начинает пробирать озноб. Он ерзает по кровати, нервно потирая ладони, и часто посматривает в сторону плиты, где лежат иглы. Похоже, пришла пора впрыснуть очередную дозу отравы.
– Уходи, я все рассказал, - в конце концов умоляюще просит Лузанчик.
– Спасибо, - благодарю я и поднимаюсь.
– Всего...
– Найди Додика... Это все он... Найди...
– исступленно хрипит мне вслед Лузанчик.
Я киваю в ответ и стараюсь побыстрее выйти на свежий воздух. Едва уловимый запах наркотического зелья, который был так знаком мне по афганским духанам и который витал в развалюхе Лузанчика, еще долго преследует меня. Помочь бы Лузанчику, но как? Со слов уборщицы я знаю, что его принудительно лечили раза четыре. И без толку. Конченый человек...
КИЛЛЕР
Шеф встретил меня на удивление любезно. Я не видел его чуть больше месяца, но за это время он здорово похудел и осунулся, хотя и до этого был похож на трость с набалдашником в виде птичьей головы с большим клювом.
– Здравствуй, здравствуй, курортник, - шеф изобразил подобие улыбки, отчего морщины обозначились еще резче.
– Наслышан, наслышан о твоих приключениях.
– О чем это вы?
– безразлично поинтересовался я.
– Ну как же - любимая женщина... Это всегда приятно. В свои молодые годы я тоже был далеко не безгрешен, хе-хе...
– будто не замечая моего скверного настроения, игриво продолжал шеф.
– Симпатичная мордашка...
– Он достал из письменного стола пачку фотографий и протянул мне.
– Возьми. На память.