Киллера заказывали?
Шрифт:
– Мой адвокат сказал, – вздохнул Григорий, – что в случае, если моя жена умрет, всем, что у нее останется, могу распоряжаться я. А то, что ей оставил отец, получит наша дочь. Но она несовершеннолетняя, поэтому все будет в моих руках.
– А почему она сейчас не предъявит свои права как хозяйки всего вашего бизнеса? – поинтересовалась Валентина.
– Это потребует судебного разбирательства, – ответил Ировский. – За это время может случиться всякое. Никто просто так ничего не отдаст. Я уже думал о том, чтобы попробовать договориться с кем-нибудь, предложить ему стать полноправным компаньоном, тогда как остальные будут просто служащими нашей компании. И не будет избранного большинством председателя, да и самого совета директоров не будет. Но, поразмыслив, понял, что ничего из этого не выйдет: меня убьют. Да на
– Это ты его спроси. Послушай, Гриша… – Валентина помедлила. – А ты действительно будешь жить со мной, если у тебя все получится?
– А ты что, сомневаешься? Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Помнишь, как мы встретились? – Он улыбнулся. – Я тогда был покорен старшим лейтенантом милиции. И если бы не ты, сидеть бы мне в тюрьме. Тогда я здорово попал с этими украшениями. Взял их в одном „черном“ раскопе и захотел сделать себе деньги, но попался. А ты сумела все это разрулить…
– Но, как ты помнишь, – улыбнулась Валентина, – не бесплатно. Знаешь, после окончания педагогического я сразу решила идти работать в милицию. Ведь среди несовершеннолетних преступников много детишек богатеньких родителей. И все поначалу шло замечательно. Я имела хорошие деньги, и, может, так бы и продолжалось, если бы мне не захотелось большего. Перевелась в следственный отдел. Там, конечно, деньги были гораздо большие, но я попалась. Правда, благодаря этому я познакомилась с Худым, да и с Мастером тоже. И когда мне предложили уйти из милиции, я связалась с Мастером и не ошиблась. Конечно, я понимала, что рискую не только свободой, но надеялась, что все будет хорошо. Он выполнял найденные мной заказы. Мы с ним отработали пять клиентов, когда появился ты. Знаешь, я думала, ты подослан. Но Мастер тебе поверил. А когда ты признался мне в любви, я решила использовать тебя, как туго набитый кошелек. А потом, – она смущенно потупилась, – сама влюбилась. Но не верила тебе никогда. – Подняв голову, Валентина посмотрела ему в глаза. – Мне казалось, ты меня используешь.
– Господи, – вздохнул Ировский, – как ты могла так думать? Я же…
– Хорошо, – перебила Валентина, – я сделаю все, что ты скажешь. Но запомни, Гришенька, если ты попытаешься меня обмануть, я сама тебя убью, понял?
– Адам! – услышал Худой голос сзади и, повернувшись, увидел подходившую Дашу.
– Ну что? – недовольно спросил он.
– Ты что-то и не заходишь, а ведь в вечной любви клялся, – усмехнулась Даша. – Или эта стерва тебя совсем захомутала? Но с ней-то ты долго не пробудешь, – зло добавила она. – Я ее, проститутку, наголо остригу и…
– Слушай сюда, Воительница! – усмехнулся и Худой. – Делай что хочешь и с кем хочешь. Но не суй свое рыло в мои дела. А то я тебе красоту враз попорчу. Поняла?
– Ты меня пугать, что ли, вздумал? – вызывающе уставилась на него Дарья. – Так не забывай…
– В общем, свали! – Он пошел дальше.
– Адам, – остановила она его, – а ты не в курсе, что на тебя Пахан со своими ножи точат? Подставят тебя, и глазом моргнуть не успеешь. Я это слышала от Хряка, он пьяный ко мне заходил…
– Ты по натуре базаришь или так, от нечего делать язычок чешешь? Пахан узнает – он тебе его враз укоротит.
– Да мне ваш Пахан как шел, так и ехал. У меня своя кодла, и чхала я на вашего самозванца. А вообще-то, говорят, кто-то из столицы прикатил по душу Пахана. Только ты о Хряке не базарь, а то он запросто на нож попасть может. Пахан лютует, беспределом занимается, но что тебя подставить хочет – точно.
– А с чего это вдруг ты обо мне такую заботу проявляешь? – с усмешкой поинтересовался Худой.
– Люблю я тебя, – не отводя взгляда, отозвалась она. – И никому тебя не отдам. Понял? Я специально из Москвы приехала тебя повидать.
Даша быстро ушла. Он растерянно смотрел ей вслед.
„Вот почему Пахан со мной насчет Сысоя базарил, – подумал он. – Замочишь мента – так на всю жизнь повязан будешь. Сука!..“ Худой плюнул.
– Воительница что-то про тебя базарила, – проговорил в сотовый толстый лысый бармен. – Худой разозлился. Я толком не слышал, что именно, но про тебя – это точно.
– Благодарю, – отозвался Пахан. – Интересно, что они говорили насчет меня? Впрочем, это я выясню. А ты, Кок, будь на стреме. Туда могут зарулить Каштан с Пингвином. Я хотел бы знать, о чем они чирикать станут. Выяснишь, сразу мне звони. Сам знаешь, отблагодарю.
– Неприятности? – с усмешкой спросил Баптист.
– Есть немного, – вздохнул Пахан. – Вообще похоже на заговор… Слушай, а ты никому ничего не пел против меня?
– На кой хрен мне это надо? – поморщился Баптист. – Меня послали проверить, не набиваешь ли ты себе карман за счет общака. Если так, то, считай, ты свое отжил. Естественно, забуробишь хоть трохи, и как с самозванца спросят. Твои шестерки, если, конечно, узнают, что ты им лапшу на уши вешаешь, могут и получить с тебя. Но пока ты вроде в рамках. Главное, не буробишь и не лезешь в разборки. А общак в норме. Когда я узнал, что ты себя законником объявил, думал, у тебя крыша съехала. На кой хрен тебе это понадобилось? Ведь рано или поздно с тебя за это спросят. Просто подфартило тебе – здесь никого нет из блаткомитета, а иначе бы…
– Я и назвался вором в законе из-за московских деятелей. А этот бизнес давно хотел под себя подгрести. Сколько леса я на зонах повалил! А тут вот он, и можно на нем бабки зарабатывать. Ну и влез в это дело. А к москвичам просто так не подъедешь. Им здесь нужна была „крыша“. Вот и я воспользовался тем, что кое-кого из них знаю. А в блатаря я всегда играть мог. Собрал здесь этих козырных, и понеслось. С московскими дельцами шустро добазарились. Еще немного, и я к рулю встану. Их там мочить кто-то начал, да и здесь постреливают. Правда, и я оказался замешан. Один пес комолый моих парней подставил… Правда, они молчат. Двое трупы уже, а еще двое рот не раскрывают. В общем, я тебе вот что предлагаю – помоги мне, и будем мы с тобой…
– Ты за кого меня держишь? – гневно спросил Баптист. – Я козырный фраер, и ты жив только потому, что общак тут нормальный, грев на зоны идет и братве в Москву и Питер отстегиваешь прилично. Тебя даже вроде хотят смотрящим по области сделать. Правда, то, что ты самозванец уже почти два года, это, конечно, минус, и вполне можешь за это ответить. Но, насколько я знаю, никто тебе ничего предъявлять не собирается. Сейчас многие купили…
– Вот в этом-то и дело. Я просто хочу быть хозяином в делах, связанных с лесом. Ну-ка прикинь, сколько на общак пойдет, сколько братве настоящей и сколько нам будет оседать. Ты козырный фраер, так и будь им. Я ж не предлагаю тебе в дружину вступать. Просто не мешай, а если понадобится кое-кому ноги переломать, поможешь. Я ж для братвы стараюсь. И себя, конечно, не обижу, – усмехнувшись, добавил Пахан. – Сейчас у москвичей война между собой началась. И я, кажется, в курсе, кто это все замутил. Тут один мужичок был, вот он и затеял подделку иностранной мебели. Покупает партию финской или любой другой мебели, а делает такую же в своих цехах. Ну, клеймо ставит и все прочее. Представь, какой барыш!.. И документы на мебель имеются заграничные, и в то же время ее в три раза больше по России-матушке развозится. Но его какая-то болячка хапнула, он и кони двинул. Его смертью воспользовались эти деляги, все себе приписали. Скорее всего наследник этого мужика начал свой суд. А я хочу вмешаться и во главе всего встать. Тогда прощайте, этапы и тюрьмы, – пропел он, – и на хрену видал я конвой. Не отведаю больше баланды, в кабаках погуляю с братвой.
– Раскатал губы, – усмехнулся Баптист, – закатай обратно. Думаешь, пришел и готово, все твое? Силой можно прижать, ну подоить трохи, а чтобы все заграбастать, не выйдет у тебя ни хрена. Да и вообще это мечты идиота. У москвичей миллионы, и они не пожалеют кусков десять – пятнадцать, чтоб тебя в гроб уложить. И все, привет Пахану-коммерсанту.
– Ты не мешай мне, – попросил Пахан. – Если все получится, сам понимаешь, иметь будешь прилично. Если, конечно, не надумаешь компаньоном стать.