Киллера заказывали?
Шрифт:
– А что делать? – спокойно отозвался Тополь. – Тихо жить не получается. А все из-за Тольки Лапина. Я указал, куда его сунули с машиной, вот и решили с меня вроде как за стукачество получить.
– Лапин нормальный мужик был, – сказал Степан. – Работяг не зажимал и деньгами не обижал. Вроде из этих, новых русских, мать их едри в корень! – Он сплюнул. – Но меру во всем знал и не выделывался. Да он все время тут ошивался и с рабочими вкалывал. Так что ты правильно сделал. А чего ж милиция-то тебя не защищает? Ведь благодарны должны быть, а выходит, им вроде как все равно. Вот поэтому и опасаются люди им помощь оказывать. Бандит – вот он, рядышком ходит. Супротив его покажешь, и его кенты-товарищи житья не дадут. Ты бы…
– Да все нормально, – отмахнулся Тополь. – У Пахана свое ко мне, а у Ванюты что-то вроде кровной мести.
– Это что ж за Кавказ он здесь решил устроить? – проворчал Степан. – Ведь ты ж тогда защищался. Его родственники на тебя сами навалились гурьбой, как собаки бродячие. Их ведь и волками не назовешь, мать их!.. Ты уж поаккуратнее, Димок, – вздохнул он. – Мы, конечное дело, вмешиваться не станем, сам понимаешь, оседлые люди, деваться никуда не сможем. А воевать себе дороже получается. Так что обиды на нас не держи.
– Да хорош тебе, дядька Степан, – улыбнулся Тополев, – какая обида? Я потопаю помалеху… – Закинул на плечо ремень винтовки, поднял небольшой рюкзак. – Покедова, мужики! – Кивнув, он неторопливо двинулся вверх по поросшему кустарником склону.
Перед густыми зарослями остановился и, сунув руки в лямки рюкзака, повесил его на спину, взял в руки винтовку. Проверил, как вытаскивается из ножен охотничий нож, потом выхватил из-за голенища узкую финку. И только потом вошел в заросли.
– И как идет, не видать, – довольно отметил Степан. – Ни одна верхушка не шелохнулась. Умеет мужик жить в лесу. Не то что ты, увалень! – Он шлепнул по затылку длинноволосого. – Идешь – за версту видать и за сто шагов слышно.
„Значит, и Ванюта тут поблизости ошивается, – думал осторожно пробиравшийся в зарослях Тополев. – Видно, очень нужна Пахану моя смерть, если он со своим заклятым врагом добазарился. Ведь правду дядька Степан базарил – Ванюта раньше сюда и за хлебом зайти боялся. Скорее всего его Ломовик пригласил. Они, бывало, вдвоем в Кировской области охотников обували. Ну что ж, давайте поиграем в охотников и дичь. Надо передать Матвеичу, чтоб обо мне никому не говорил. А то ведь запросто могут приехать и сжечь стариков…“
– Да откуда же мы знаем, где он? – покачал головой Матвеич. – Правда, недавно в баньке помылся, мы самогончику дерябнули маленько, и он ушел. А куда, хрен его ведает.
– Слушай, старый, – поморщился куривший на крыльце Ломовик, – ты нам уши не три. Тебе наверняка известно, куда Тополев ушел. Лучше по-хорошему скажи. А то ведь у меня молодчики есть такие, что им и твою старуху не западло оттоптать. Хотя, может, ей это и в кайф будет, – усмехнулся он.
– Слушай, – Матвеич ожег его взглядом, – ты говорить-то говори, да меру знай! И вообще вот что, мил человек, убирался бы ты подобру-поздорову. А то, не ровен час, рассерчаю и народ позову. А у нас мужики никогда таких, как ты, не уважали и прибить могут невзначай.
– Да ну? – рассмеялся Ломовик. – Появятся, что ли? Ну-ка, – повернувшись, он махнул рукой, – зови мужичков-то. Ни одна сука не высунется. Плохо же ты своих соседей знаешь. Короче, старик, у тебя есть время подумать. Завтра приеду, и ты мне все скажешь про Тополева или будешь иметь неприятности, понял?
– Убирайся, бандитская рожа! – Из комнаты вышла Матрена Игнатьевна с двустволкой. Стволы были направлены на Ломовика и двух его парней. Они выхватили пистолеты.
– Ай да бабуся! – снова засмеялся Ломовик. – Неужели выстрелишь? Наверное, жаканы в стволах. Ведь убьешь, бабка, потом совесть замучает. Или церковь и смертоубийство прощает?
– Ты вот что, – угрожающе проговорила она, – уноси ноги поскорее, а то голову разнесу!
– Все-все, – Ломовик вытянул вперед руки, – уступаю столь напористой просьбе. Покедова, старички. Не забудьте узнать, где сейчас Тополь. Завтра заеду – спрошу.
Грохнул выстрел. Жакан просвистел рядом с ухом Ломовика. Парни присели. Ломовик поковырял в ухе пальцем и медленно пошел к двум джипам, из которых выскочили четверо парней с оружием.
– Валим, – буркнул он.
Парни с крыльца, постоянно оглядываясь, тоже подошли к машинам. Все сели, и иномарки тронулись.
– Жаль, не в лоб влепила, – проворчал старик.
– Убили бы нас, – вздохнула Матрена Игнатьевна. – У меня двустволка, у них пистоли, и вон их сколько было-то.
– Да, и никто не вышел… – Матвеич махнул рукой на соседние дома.
– Надо как-то Димку предупредить, – предложила Матрена, – что узнали бандюги про то, что он у нас бывает.
– Точно, – кивнул Матвеич. – Остап обещал вечерком заглянуть, вот ему и скажу. Он по таежной почте передаст, и Димка скоро обо всем узнает.
– Черт его знает, где он, – сказал по телефону Иваныч. – Его у нас не было. – Он положил трубку. – Все об Ировском спрашивают, – повернулся он к Али. – Тот, говорят, уже неделю как из Москвы к нам уехал. А я его и не видел ни разу. Странно…
– Может, и ему пулю влепили? – предположил Али. – Иначе где он сейчас ошивается? Хотя Ировский никогда особо и не интересовался работой. Мне казалось, он вынюхивает что-то о своих компаньонах, вроде как собирает компромат – какие-то намеки, вопросы постоянные. Не один раз звонили и предупреждали, что едет, а он так и не показывался. Что-то свое крутит этот Ировский.
– Погодите-ка, – сказал вошедший в комнату Игорь. – Вы про Ировского говорите? Так я вчера его в городе видел с какой-то бабой. Они из кафе выходили. Сели в машину, в „опель-кадет“, я номер записал. Как чувствовал… Вот!.. – Он достал из нагрудного кармана листок и протянул его Иванычу.
– Надо выяснить, кому эта машина принадлежит. – Иваныч взглянул на листок. – Ты, Али, обратись к своему приятелю. Твой земляк быстро это узнает.
– В общем, следи внимательно, – сказал в переговорное устройство Ломовик. – Наверняка старики постараются передать Тополю, что мы на них вышли. Поэтому глаз не спускайте с их избы. И если кто-то к ним зайдет, ведите его. Ясно?