Киммерийский закат
Шрифт:
Менее рослый, но слишком уж плечистый генерал ГРУ, — появившийся в универмаговском костюме походкой спортсмена, уходящего с борцовского ковра после изнурительной схватки, — представал рядом с Истоминым в облике одного из оказавшихся в его охране братков-рэкетиров.
— Вот уж кого не ожидал увидеть в этом кабинете, — попытка Корягина изобразить некое радушие на своем лице никакого впечатления на «русского лорда» не произвела. — Насколько мне известно, в противостоянии ГКЧП и Президента Старая площадь заняла выжидательную позицию.
Воспользовавшись тем, что движением руки шеф госбезопасности предложил им присесть,
— В четырнадцать тридцать в Крым, на встречу с Президентом, вылетают Лукашов и заместитель генсека Иващенко, — проигнорировал «русский лорд» пробный шар Старого Чекиста, давая понять, что ни в какие политические диспуты вступать не намерен.
Услышав эту новость, Корягин инстинктивно отшатнулся, и багрово-серое лицо его словно бы окаменело.
— Кремлевский Лука снова решил перехитрить самого себя? — проговорил он, почти не шевеля губами. — Ну-ну…
— Его позиции усиливаются тем, что вылетает он вместе с Иващенко, демонстрируя при этом единомыслие руководства Верховного Совета и Политбюро. Но это еще не все. По нашим сведениям, ориентировочно в семнадцать ноль-ноль, из аэропорта «Внуково-2» в Крым направляется самолет с большой делегацией, благословленной Президентом России. Основу ее будет составлять генерал Ранской с группой вооруженных спецназовцев и более десяти известных политиков, в основном депутатов российского парламента. Причем едут они не для переговов с Русаковым, а для того, чтобы, освободив его как заложника гэкачепистов, с триумфом, под ликование москвичей, доставить в Кремль.
— Под ликование, значит… — втупился Корягин взглядом в массивную столешницу.
— Было бы целесообразно, чтобы вместе с вами вылетел министр обороны, все-таки Президент считается главнокомандующим. Если вы не опередите группу генерала Ранского с его автоматчиками, в Москве эта же группа заявится сюда, чтобы взять вас под арест. Благоразумие предполагает, что вылет следует запланировать не позднее четырнадцати часов; у вас должно быть время, чтобы породить у Русакова хоть какое-то проявление благосклонности.
Буров с откровенным любопытством взглянул сначала на Истомина, затем на шефа госбезопасности. Он не ожидал, что «русский лорд» решится столь прямолинейно нагадывать судьбу все еще всесильному председателю госбезопасности, реакцию которого жаждал теперь видеть.
— Это я должен вымаливать у Русакова благосклонность?! — холодно взъярился Старый Чекист.
— Не у Русакова как такового, но у Президента…
Шеф кагэбистов неожиданно взорвался и в течение нескольких минут обличал Русакова в двуличии, обвинял его в предательстве, развенчивал в нем могильщика Советской Державы. За все это время Истомин не произнес ни слова. Он, почти не мигая, смотрел на шефа госбезопасности, и снисходительное сочувствие, которым был преисполнен его взгляд, никоим образом не отражалось на выражении лица. Ни один мускул на нем не вздрогнул, ни одна часть тела советского лорда не шевельнулась; создавалось впечатление, что он погрузился в состояние нирваны.
Когда словесное невоздержание главного кагэбиста страны иссякло, Истомин, как ни в чем не бывало, ровным, почти безынтонационнам голосом сказал:
— Генерал Буров, который назначен начальником охраны резиденции генсек-президента, вылетает уже через час. Сначала на вертолете, который подберет его на одной из секретних городских площадок военной разведки, затем пересаживается на армейский самолет, тоже пребывающий в подчинении этой «конторы». Сразу же после его прилета группа особого назначения «Киммерия» займет заранее отработанные позиции на территории резиденции, у входа и по периметру, усилив, таким образом, личную охрану Президента.
— Вы посвящаете меня в такие подробности? — взметнулись брови Корягина.
— Причем делаю это неслучайно. К тому времени все бойцы, подчиненные госбезопасности и гэкачепистам, должны раствориться в крестностях Дороса. — Главный кагэбист порывался было что-то сказать, однако, предостерегающе выбросив перед собой ладони, Истомин остановил его. — В этом-то и вся изюминка. Ко времени, когда к резиденции прибудут «освободители», окажется, что никакой блокады нет и вообще противостоять автоматчикам Ранского некому, поскольку охрану осуществляет отряд спецназовцев под командованием преданного генсек-президенту и Конституции генерала Бурова. Даже трудно себе представить, как разочарованы будут и люди генерала-«освободителя» Ранского, и журналисты, которые станут встречать их в Москве.
— А главное, сколько неловких вопросов возникнет у тех и других к Президенту после его мнимого освобождения, — наконец-то окончательно вырвался Старый Чекист из состояния то ли нирваны, то ли банальной прострации.
— В этом и заключается суть замысла.
— Но я так и не понял, на чьей вы стороне — гэкачепе, Прораба Перестройки, федерала Елагина?.. Кто за вами стоит?
Вместо ответа Истомин устало, иронично взглянул на Бурова.
— Прошу прощения, — тут же включился в разговор генерал от разведки, — но обычно вопрос формулируется по-иному: за кем стоит сам господин Истомин? А точнее — стоит ли за тем или иным господином… сам Истомин?
— Даже так? — проворчал шеф госбезопасности, но возражать не стал, понимая, что Буров прав. — И тем не менее кого вы представляете, Истомин? Насколько мне известно, вы всего лишь руководитель группы экспертов-аналитиков при одном из управлений ЦК… Словом, кому служим, господин-товариш Истомин, на кого работаем?
39
Прежде чем зайти к директору, Курбанов и Рамал сели в машину и медленно объехали всю территорию. Три жилых корпуса, трехэтажное админздание, клуб, спортзал и спортплощадка, столовая, кафе, несколько других построек, среди которых и «тайная резиденция Крым-баши»; небольшое озерце с кремневыми берегами, обсаженное соснами и по курортному обустроенное…
— Способен поверить, что теперь все это наше, Рамал?
— Ваше, Крым-баши, — поправил его верховный советник. — Это основа вашего величия. Есть где принять гостей, есть чем удивить друзей, есть где укрыть надежных людей. Это же — все еще закрытый, не подчиняющийся местным властям объект! Словом, мечта нелегала!
— Ты конечно же знал о моем будущем назначении?
— О назначении, о передаче «Лазурного берега»… — подтвердил Рамал. — В этом — одно из условий моего приезда сюда. Крым-баши не мог оставаться бездомным. Крым-баши не может жить в «высотке», в одном подъезде со случайными людьми и полубомжами. Когда мы все это приватизируем или купим, здесь появится дворец Крым-баши.