Кимоно для боя
Шрифт:
– Договоримся, – сказал, словно выплюнул, Сема. – Считай, что ты уже бледный труп. Сейчас я предоставлю тебя Тарасычу, может, он тебя о чем спросить надумает. А потом мы с тобой пойдем в гараж, там и договоримся. Двигай, сыщик.
– Это ведь ты зарезал Катю Петрушенко? – Китаец снова двинулся вдоль дома.
– Я, – с садистской интонацией в голосе ответил Сема. – Дождался, пока она выпроводит своего кобеля, и сразу в подъезд. Она думала, ее хахаль вернулся, дверь открыла, говорит: Андрюша? Все было так романтично. Перо так и скользнуло меж ее ребрышек.
– А ты, оказывается, садист, Сема, – бросил через плечо Китаец.
– У
Нога Китайца нащупала плитку, которой была вымощена площадка перед крыльцом. В тамбуре за дверью, если ему повезет, должен гореть свет. Сема наверняка потребует, чтобы он сам открыл дверь и первым вошел в дом. Тогда Китаец окажется если не в более выгодном, то, во всяком случае, в равном положении с Семой.
– Прошу, господин сыщик, дверь не заперта, – с издевкой произнес Сема, направив луч фонаря на дверную ручку. – Только не дергайся. До сих пор ты делал все правильно.
Китаец, опустив правую руку, в которой держал диктофон, на уровень головы, левую положил на ручку двери. Чуть приоткрыв дверь, убедился, что за ней в тамбуре светит яркая лампа. Он стал двигаться еще медленнее, чтобы глаза постепенно привыкли к свету.
– Давай немного побыстрее, – выразил недовольство Сема.
Китаец приоткрыл дверь на треть и поморгал глазами, приучая их к свету. Наконец он плавным движением открыл дверь полностью и одновременно повернулся в сторону Семы. Тот почуял опасность и понял, что Китаец что-то задумал. Он спустил курок, но Китайца уже не было у двери. Он сделал шаг в сторону и метнул диктофон Семе в лицо. Диктофон попал Семе в глаз, и еще два выстрела он сделал в темноту почти наобум. Четвертого выстрела не последовало, потому что Китаец уже был рядом. Ударом ноги он выбил у Семы «ТТ», тыльной стороной кулака раздробил носовые хрящи и завершил «обработку» ударом ноги в грудь. Сема по инерции сделал несколько шагов назад, споткнулся о корень, торчавший из земли, и упал на спину. Китаец услышал неприятный треск, словно сломалась толстая ветка.
Но у него не было времени гадать о причине этого неприятного звука. Он плашмя упал на Сему сверху, предполагая, что тот еще в состоянии оказывать сопротивление, но сразу понял, что его соперник мертв. Приподняв его голову, он ощутил в пальцах что-то липкое и понял, что Сема ударился головой о кусок бетонного блока.
Китаец встал на одно колено, достал из-за пояса Семы свой «макаров» и метнулся на освещенный участок, где лежал диктофон. Схватив аппарат, он кинулся к воротам.
В дверном проеме появилась фигура Артема Тарасовича с пистолетом в руке. За ним громоздилась туша Яши. Но Китаец уже не видел этого. Отодвинув щеколду, он приоткрыл створку ворот, которая предательски скрипнула, и выскользнул со двора. С крыльца послышались выстрелы. Пули с противным визгом рикошетили от металлических ворот и улетали в сырую ночную мглу.
В машине он включил диктофон. Семина голова нанесла тому непоправимый урон. Он не работал, и оставалось тайной, заработает ли вообще. Но кассета была цела. А именно она больше всего и интересовала Китайца. Дома он переписал разговор Яши и Трезубцева на две компакт-кассеты, предварительно стерев с одной из них вокал обожаемой Грейс Джонс. Убедившись в хорошем качестве записи, положил кассеты в карман куртки.
Потом позвонил Бухману. Трубку взяла Лара. Прежде чем она передала трубку мужу, Лара успела выплеснуть на Китайца бездну еврейской нежности и укоризны: почему не заходишь, куда пропал? Наконец в трубке раздался приятный слегка картавящий баритон Бухмана.
– А-а, это ты, мамуся, – с присвистом сказал Игорь, – а я думаю, с кем это моя благоверная калякает?
– Вы ужинаете, что ли?
– Ага.
– Не поздновато?
– Ты же знаешь, у меня безупречная фигура… – пошутил склонный к полноте Бухман. – Спешу сообщить, что тачка твоя моим сослуживцам понравилась. Но я, мамуся, все-таки предпочитаю транспорт попроще. Нечто вроде моего старика «Опеля». Да и куражу не хватает ездить на таком красавце, как, впрочем, и ловкости.
– Завтра утром я верну тебе твой «Опель».
– Надеюсь, он не пострадал?
– Ничуть. Совсем напротив, стал еще новей и благообразней, – весело отозвался Китаец.
– А как Артем Тарасович поживает?
– Отлично. Я тебе завтра расскажу пикантные подробности его житья-бытья.
– С удовольствием послушаю, мамуся. В семь ты меня еще застанешь дома.
Китаец повесил трубку и стал медленно снимать рубашку. Приняв душ, он перекусил и рано лег в постель. Через час его разбудил телефонный звонок. Он догадывался, кто звонил. Саша. Минуту он колебался, потом повернулся на правый бок и снова закрыл глаза – пусть ему привидится Цюй Юань.
Обменявшись с Бухманом машинами и посвятив друга в события минувшего дня, около восьми часов утра Китаец зарулил в небольшое кафе. Ему пришлось подождать минут пятнадцать, пока оно откроется. Официантка с удивлением посмотрела на него, мол, в такую рань! У нас ведь обычно подобные заведения служат вечерним и ночным приютом для влюбленных пар и «братвы». А завтракать в кафе… Сам Китаец наслаждался этим европейско-американским образчиком утреннего бытия.
Покончив с завтраком, он позвонил Олегу. Того еще в офисе не было. Тогда он дерзнул позвонить ему домой. Олег уже собирался выезжать.
– У меня есть что сообщить вам, – лаконично сказал Китаец.
Через полчаса он уже сидел в кабинете Олега и вместе с ним слушал кассету. Олег нервно вздрагивал и сжимал кулаки. Периодически бледнел и закусывал губу.
– Сволочь, – выдохнул он, когда разговор на пленке кончился, – мразь!
В этот момент дверь отворилась, и на пороге появилась Ольга Васильевна в сопровождении Саши. Увидев Китайца, Саша еле-еле смогла сдержать улыбку. Он старался не смотреть на нее. Что-то угасло в нем, ушло без возврата. Если он и кинул на Сашу невольный взгляд, то лишь как на красивый цветок или симпатичный декор.
– Я вижу, у тебя гости, – холодно процедила Ольга Васильевна, опускаясь в кресло.
Она бросила на Танина взгляд, полный высокомерного презрения. Саша села рядом с ней.
– Вот, послушай, мама, – вместо ответа сказал Олег, едва не подбежав к магнитоле.
Внимание Китайца было приковано к наштукатуренному больше обычного лицу Сорокиной. Он понимал, что ему осталось только получить гонорар и уйти, но в то же время не мог не поздравить себя с тем, что ему подвернулся случай понаблюдать за реакцией Ольги Васильевны на разговор Артема Тарасовича и Яши.