Кина не будет
Шрифт:
– К вам неласковый! – поправила Нина.
– Ко мне. Да я ведь не хуже других! А с таким какая баба уживётся? Ему вобла жены дороже. В пруду ему жить, не в доме! Одно слово – малахольный!.. Ты не злись; сама, поди, с ним горя хлебнула!..
– Нет! Мы хорошо живем. Дружно. А вы… – Нина хотела сказать что-то резкое, но хозяйка заговорила примиряюще:
– Ну ладно… Бог с вами – живите! Нет у меня зла ни к тебе, ни к нему. Одного только не прощу – дочку отнял. Я, когда с Николаем сошлась, сгоряча решила – ну и
Крупным планом лицо Метелёва. – Он всё слышал. Он стоит на крыльце, взявшись за ручку двери, не решаясь войти.
А разговор продолжается.
– Поздно вспомнили! – сухо говорит Нина.
– Живёте вы, слыхала, небогато.
– Не жалуемся.
– Заберу я её у вас!
– Не отдадим.
– Суд есть. Я мать всё же… Родная!
Метелёв решительно открывает дверь. Разговор обрывается.
Хозяин допил чай, помолчал и важно сказал:
– Не выйдет.
Они сидели за столом вокруг самовара.
– Как же быть? – спросила Нина.
– Отдохнуть. А потом – обратно! До большака довезу, а там кругом, на попутной.
– Что вы? Долго!
– А болотом нельзя! – рассердился лесник. – Сейчас там топь! Дождь сутки льёт. Что вас туда гонит?
– Муж у неё там, – не без иронии заметила хозяйка.
Но лесник не разделил её настроения. Он внимательно посмотрел на Нину.
– Во-он что! Н-да… – И вдруг, отбросив неприступность, спросил: – Силёнок-то хватит?
Нина радостно кивнула в ответ. Тогда он снова сухо бросил жене:
– Сапоги достань!
Хозяйка неохотно достала две пары резиновых сапог.
– А тебя не пущу! – заявила она мужу.
– Че-го? – протянул лесник.
– Нечего тебе там делать!
– Муж ведь!.. – начал было объяснять он, но взглянув в её упрямые, узкие глаза, только махнул рукой: – Да что тебе толковать? Ты б ко мне не помчалась!
– Тьфу, малахольный! – бросила ему вслед женщина.
Они идут по болоту, впереди лесник, за ним Нина, дальше Метелёв. Снова льёт дождь.
– Нина! – позвал Константин. Она задержалась. Лесник был впереди, и Метелёв произнёс:
– Я ведь тогда ошибся.
– О чём ты?
– О Тамаре. Она очень на тебя похожа.
Нина не обернулась. Лёгкими, радостными шагами догнала она лесника.
Маленький зал едва вмещает зрителей. Взволнованная и напряжённая, Тамара робко касается клавишей. И по залу разливаются громкие, радостные звуки весенней мелодии. Тамара играет всё уверенней, вдохновенней. У самых дверей стоит нарядный Добкин, смущённо пряча за спиной завёрнутый в газету букет.
Снова берег реки. Здесь начинается строительство
– Всё в порядке! С вертолёта сообщили: он уже на борту. Через несколько минут будет здесь!
– Спасибо! – сказала Нина и вдруг по-детски разревелась, уткнувшись в плечо Метелёву.
– Что вы!? Зачем? – растерялся толстяк. – Ведь он даже ног не промочил!..
– Я не потому. – По-детски всхлипывая, она вдруг сказала Метелёву: – А мы квартиру получим… осенью!
Подошли двое рабочих.
– Ребята приглашают вас позавтракать, – сказал один.
– Пожалуйста! – и второй помог Нине подняться.
– Спасибо, но мы… – начал было Константин, но Нина перебила его:
– Пойдём.
Они подошли к группе рабочих, сидевших возле ящика, покрытого газетой. На ящике лежали хлеб, масло и нарезанная на куски рыба.
– Угощайтесь! – сказал Метелёву пожилой рабочий. – Такой рыбки нигде, кроме как у нас, не попробуете…
– Вкусно! – Константин ел рыбу с аппетитом.
– Костя, а ведь это – тюлька! – сказала Нина, и глаза её лукаво заблестели.
С рёвом приземляется вертолёт. Из кабины кто-то машет рукой. Перескочив через ручей, Нина бросается к вертолёту. На ходу оборачивается. Далеко позади, по ту сторону ручья, остался Метелёв.
– Костя!.. Что же ты?.. Идём, я вас познакомлю!
Он медленно качает головой:
– Не надо. Я пойду. Счастливо оставаться!..
И в это мгновение маленький ручеёк начал разливаться всё шире и шире, и вот уже широкий весенний поток разделил Нину и Константина.
Шумит и плещет вода.
Снова траншея. Шум, журчание, свист в наушниках рации. У рации – молодой солдат-связист.
– Ласточка… Ласточка… Я – Голубь… Приём… – вызывает он Нину.
Взрыв. Продолжает бить батарея.
Неожиданно в наушниках хрипло зазвучала немецкая речь.
– Это что? – спросил Константин у Бродова.
– Геббельс.
Он оторвался от своих медикаментов и свободно перевёл:
– «Раненых в плен не брать… Расстреливать на месте…»
– Ласточка… Ласточка… Я – Голубь…
– Вир марширен гут, – неожиданно произнес Метелёв. Бродов удивлённо посмотрел на него.
– Это всё, что я со школы помню. А у тебя талант. Шёл бы по этой линии. Профессором тебе всё равно не быть.
– Это почему?
– Солидности не хватает.
У рации вдруг встрепенулся связист.
– Ласточка!.. Ласточка!.. Я – Голубь! Слышу вас хорошо! Как слышите? Приём. – Метелёв и Бродов бросились к рации. Далёкий голос Нины звучал в наушниках:
– Голубь!.. Голубь!.. Я – Ласточка. Слышу хорошо. Цель вижу ясно. Для вас ориентир три, вправо двадцать, дальше…