Киндер-сюрприз для зэка
Шрифт:
— Ладно, спишем всё на обоняние Крока. До лучших времён, пока не найдём объяснение получше.
— А сейчас возьмёшься за Шабарина?
— Да, — подтвердил Макс. — Буду щупать их высокоалигаршество, поскольку Папа, Руслан «Джо» Константинович, в этих делах, безусловно, завязан. Так что, ты разузнай всё, о чём я тебя просил.
— Конечно, — пообещал Костя.
— Но, осторожно. Я тебя засветил, выхода не было. Теперь они начнут к тебе присматриваться, попытаются определить, не выведешь ли ты их на меня. Учти, твой телефон могут слушать, могут установить наблюдение за тобой. Будь начеку.
— Хорошо, — Костя посерьёзнел и беспокойно задвигался, пытаясь скрыть, что ему страшно.
— Сам напрямую не распрашивай, постарайся найти кого-нибудь, кто нароет тебе информацию.
— А-а…, - Костя замялся, с трудом подыскивая нужные слова, — они… меня не…?
— Нет, — категорическим тоном заявил Макс. — Тебя не тронут. После всего, что случилось, им придётся быть ниже асфальта, потому что шум уже поднялся изрядный. Сам видел, что сейчас в городе творится. Единственный, кого они попытаются достать, несмотря ни на что, — это я.
Макс сознательно не упомянул Виту, чтобы не пугать девочку. Ещё сорвётся отсюда и натворит дел. Да и в том, что Пирогу ничего не угрожает, он немного покривил душой. Но, от насмерть перепуганного Кости будет мало проку, а без его помощи этот узел ему не распутать.
— Ещё одно, — в голову Макса пришла новая мысль. — Попробуй узнать имя охранника, погибшего этой ночью. Если он работал на Шабарина, может быть остался какой-нибудь след.
— Их было двое, — подала голос, молчавшая до сих пор, Птица.
Держа термос обеими руками, она осторожно налила кофе в пластиковый стаканчик, а затем начала понемножку прихлёбывать, обжигаясь и дуя после каждого глотка на исходящую паром сизовато-чёрную поверхность.
— Кого двое? — непонимающе спросил Костя. Ему и в голову не приходило, что ребёнок что-либо улавливает из их разговора.
— Там, в здании, — пояснила Птица, — два человека были вместе с этими… Антоном Павловичем и остальными.
Макс подумал, что со стороны их с Пироговым лица выглядят сейчас, наверное, несколько глуповато. Если не сказать хуже.
— Откуда ты знаешь? — осторожно спросил он.
— Слышала, — просто ответила Лина и потянулась за последним бутербродом.
— Где? — в унисон спросили Макс с Костей и переглянулись.
— В домике, где свет отключается. Я оттуда долго не могла выйти, потому что рядом сторожили эти Саша с водителем, которых… которые…, в общем, те, что гнались за нами. Ты их тоже видел, — Лина повернулась к Косте. — Они меня привезли.
— Угу, — подтвердил Пирогов, поправляя указательным пальцем очки.
— Так что же они говорили? — не выдержал Макс.
— Что те двое должны были тебя убить, — буднично сообщила Птица.
Рот Пирогова сам собой раскрылся, но он, похоже, этого не заметил.
— И всё? — уточнил Макс.
Память у Птицы не была феноменальной, но страшная сцена, когда два чужих взрослых человека спокойно рассуждали о её смерти, до сих пор не выходила у неё из головы, рельефно высвечивая все детали происходившего.
— Их фамилии Сапаргалиев и Рудаков.
Теперь даже Макс не смог скрыть своего удивления.
— Ты ничего не путаешь? — на всякий случай переспросил он.
Лина укоризненно взглянула на него из-под упавшей на глаза чёлки.
— Ничего себе, — только и смог сказать Костя.
«Вот тебе и первая ниточка», — подумал Макс. Даже, если кто-то из этих двоих и есть тот убийца, расстрелянный в подвале, всё равно остаётся ещё один. Завтра же он заберётся в базу данных охранной структуры Каземата и попробует найти всё, что есть на этих Рудакова и Сапаргалиева. А затем уже можно будет вплотную заняться уцелевшим. Нет, поистине эта девочка — настоящий ангел-хранитель. Да и внешне она — вылитый ангелочек. Жаль, не задалась у девчонки судьба. Макс почувствовал, как у него сжалось сердце при мысли о том, что и у его Виты изломалась жизнь, и сейчас она где-то может быть одна, без друзей и родной души. Он с безотчётной тоской посмотрел на сидевшую перед ним девочку.
— Ты не голодна? — с непривычной теплотой в голосе спросил он.
Птица пожала плечами:
— Всё равно, ведь, больше ничего нет.
— Тоже верно. Спать хочешь?
Лина кивнула и, прикрыв рот ладошкой, протяжно зевнула. Глаза у неё, и правда, слипались, голова гудела, все мысли разбежались, оставив лишь одну: «упасть и уснуть». Забыть, хоть на несколько часов, о всех неприятностях, навалившихся на неё и продолжающихся увеличиваться и нарастать, подобно снежному кому, который хочет, во что бы то ни стало, смести с лица земли её, Лину Воробцову. Если бы у них в классе, наряду с чтением и математикой, в головы детей вдалбливали закон Божий, Птица могла бы решить, что всё это — расплата за её минувшие прегрешения. А грехов, несмотря на юный возраст, за Птицей числилось воз и маленькая тележка, ибо безгрешные в жестоком мире Рыжеватовского интерната не выживали.
Освободив ей место для ночлега, Макс и Костя вышли на улицу, к припаркованной у входа в подвал машине.
— Ну и девка, — восхищённо сказал Пирогов. — Меня ещё тогда поразило: не успел никто и глазом моргнуть, как она сдёрнула. Огонь! Твоя?
— Нет, — качнул головой Макс. — Тоже Вита Лазарева, но не моя.
— Жаль, — вздохнул Костик. — То-то я смотрю, вроде ни на тебя, ни на Марину не похожа. Но, толковая девчонка, должен сказать. Таких, наверное, одна на тысячу.
— На миллион, — грустно улыбнулся Макс.
Он глубоко затянулся сквозь зубы холодным ночным воздухом.
— У тебя какие планы на завтра? — спросил Костя.
— Займусь этими ребятами из охраны — Сапаргалиевым и Рудаковым. А ты, Костик, мне, в первую очередь, пробей того, кто погиб сегодня в перестрелке.
— А с девочкой что? Отведёшь домой?
— Она интернатовская.
— Ну, в интернат.
— Туда ей сейчас нельзя. Пусть посидит здесь, пока всё не закончится.
— Пускай побудет, — согласился Костя. — Только ты предупреди её, чтобы из подвала не выходила. Вас, наверное, искать будут по всему городу, каждый угол обнюхивать станут. А дети, ты же знаешь… Начнёт бегать здесь по округе, засветится… Или заметит кто, что ребёнок в подвале живёт, стукнет, куда не надо. Пусть лучше посидит безвылазно. Вплоть до того, что запирай её, когда уходить будешь.