Киндер-сюрприз для зэка
Шрифт:
— Ещё не знаю. Я тебе перезвоню.
— Только не тяни. Вдруг что-нибудь проявится.
— Договорились.
— Прощай.
Макс повесил трубку.
— Ну, что там? — подняла голову Птица. — Всё плохо?
— Не так, чтобы очень, — соврал Макс. — Бывает хуже.
— Но реже, — понимающе кивнула головой Лина.
Макс невесело улыбнулся, соображая, что же им делать дальше.
— Кстати, — спросил он, — а что это была за чёрная сумка?
Глава двадцать четвёртая
Лицо продавца на радиорынке выражало крайнюю степень уныния. Даже его рыжая
— А говорила — папа в Германии, — укоризненно сказал он Птице, доставая плоский чемоданчик. Щёки его при этом огорчённо обвисли, отчего продавец стал похож на потрёпанного жизнью сенбернара.
— Папа действительно в Германии, — возразила Птица. — Это дядя Эдуард.
«Дядя Эдуард» тяжело взглянул на рыжего, и тот со вздохом отодвинул ноутбук от себя. Птица отсчитала восемь тысяч и с таким же вздохом протянула их продавцу. Обратная сделка состоялась.
— Нехорошо ребёнка обманывать, — угрожающе сказал Макс, проверяя, работает ли машина и запаковывая её обратно в сумку.
— Обманывать? — горячо возмутился продавец. — Обманывать! Да я… Она сама, между прочим, …
Рыжему не хватило слов, он запнулся и лишь выразительно помахал в воздухе указательным пальцем.
— Пошли, — Макс, не дожидаясь конца тирады, положил руку на плечо Птицы.
Лина повернулась, застёгивая рюкзак. У неё тоже было тяжело на душе и очень не хотелось расставаться с такими деньгами. Но, Лазарев убедил её, что этот ноутбук ему нужен позарез, и, может быть, благодаря ему, им удастся выпутаться из свалившихся на них неприятностей. И, кроме того, он пообещал Птице, при любом раскладе, вернуть его обратно.
— Куда мы теперь идём? — спросила она Макса, стараясь шагать шире, чтобы попасть в такт его шагам.
— В одно место.
— А нас там не найдут? — после подвала Лина стала сомневаться в способности взрослых умело и надёжно прятаться.
— Нет, — сказал Макс, — там нас не найдут.
На самом деле он не был так безоговорочно уверен в своих словах, но, пока что, выбранное им укрытие казалось самым безопасным во всём городе. Или, если оставить в стороне вопрос о безопасности, могущим приблизить их к центру этого запутанного клубка.
И, тем не менее, прежде чем войти во двор дома, где жил Абезгауз, Макс минут двадцать прождал вместе с Птицей в подъезде напротив, рассматривая балконы, окна, прохожих и машины, попавшие в поле их зрения. Лишь после этого он решил, что его предположения верны, и здесь им ничего не угрожает. И всё же, несмотря на то, что пока они пересекали двор, его рука нервно сжимала рукоятку пистолета в кармане. Слишком много неожиданностей случилось за последнее время.
А двор, тем временем, жил своей обычной жизнью. И обстановка вокруг царила самая, что ни на есть, мирная. Карапуз, держась за подол маминого платья, сосредоточенно ловил на асфальтовой дорожке что-то, видимое лишь ему одному. Степенная дама выгуливала на длинных поводках болонок и одного пуделя, которые, то и дело, норовили разбежаться в разные стороны. Из остановившегося неподалёку «ланоса» выскочил молодой мужчина в деловом костюме, загруженный магазинными пакетами, и поспешил к соседнему дому. Из парадного навстречу Максу и Птице высыпала целая семья: мама, дочь и сын с сумками и свёртками, направляясь к вишнёвой «девятке», возле которой возился, готовя её к отъезду, отец семейства.
— Кто здесь живёт? — спросила Птица, проходя вслед за Максом к ярко освещённой площадке.
— Вот это я и сам бы хотел узнать, — ответил Макс.
— Как это?
— Человек, который жил здесь, умер. По крайней мере, я так думал. А теперь мы, может быть, узнаем, так ли это на самом деле.
Птица поджала губы и повела плечами. Объяснения Макса были непонятны, и её не покидали сомнения в том, что место, куда они идут, можно назвать безопасным. Но, ничего лучшего она предложить не могла и, поэтому, безропотно шла за Лазаревым.
В лифт, вслед за ними, втиснулась всё та же шумная семья, направлявшаяся за новой партией сумок. Судя по их репликам, они готовились к отъезду на дачу и сейчас предвкушали своё слияние с природой, находясь в радостном ожидании. Макс с Птицей вышли на четвёртом этаже, а весёлая орава поднялась до пятого и, перебрасываясь громкими репликами, исчезла в дальнем конце коридора. Макс секунду постоял, ожидая пока утихнут последние звуки, а затем принялся за дверь.
С замками, несмотря на их устрашающий вид, он справился быстро и, дав Лине возможность первой юркнуть внутрь, зашёл следом за ней.
Обитель Генки Крокодила с первого взгляда не давала ответов ни на один из накопившихся у Макса вопросов. Всё выглядело так, словно хозяин отлучился на одну минуту и сейчас вернётся. В стенном шкафу висела одежда Абезгауза; то там, то сям валялись его разбросанные вещи. На рабочем столе поблёскивал тусклым глазом неработающего монитора компьютер, возле которого были беспорядочно свалены дискеты и лазерные диски. На некоторых из них виднелись, сделанные зелённым маркером, обозначения, понятные одному лишь хозяину. Другие были девственно чисты, без единой пометки. Макс разложил их на столе, пытаясь понять хоть что-нибудь в системе Крокодила. Да, чтобы пересмотреть всё это, потребуется не один час работы.
Он прошёлся по комнатам первого уровня, где уже принялась деловито хозяйничать Птица.
— Этот человек, который умер или ещё не умер, твой друг? — спросила она из кухни.
Макс остановился в гостиной, перебирая квитанции, которые лежали на одной из полок. Вопрос. Был ли Генка Абезгауз его другом? И были ли у него, вообще, друзья в жизни? Странно, простой вопрос, но он никогда не приходил Максу в голову.
— Я не знаю, — ответил он.
— То есть, как это не знаешь?
Птица появилась, держа в руках пакет с молоком. Она отгрызла уголок пакета и принялась с аппетитом высасывать содержимое.
— Я не уверен в том, что людей, которых я знал, можно назвать друзьями.
— Значит, у тебя их не было, — заявила Птица.
Она подошла к высокой металлической вазе, стоявшей на полу в углу комнаты. Её шероховатая поверхность была покрыта причудливым золотистым орнаментом.
Макс опустил руку с зажатыми в ней квитанциями.
— Да, — сказал он, и его губы искривились в невесёлой улыбке. — У меня никогда не было друзей.
Странно, почему эта маленькая девочка, совсем ещё ребёнок, заставляет его думать о таких вещах? И какая, в конце концов, разница, есть у него друзья или нет? Макс раздражённо бросил квитанции на полку. Зачем ему ко всем проблемам ещё копаться в собственной душе? И задавать себе неприятные вопросы, ответы на которые ему совсем не хочется узнавать.