Киндер-сюрприз для зэка
Шрифт:
— Да! — выкрикнул он, очевидно слова Макса достали его за живое. — Всё так! Но этого не должно было случиться. Просто, обстоятельства сложились не в мою пользу. Словно злой рок какой-то… Куда ни кинься, всё идёт не так. Заказы, соглашения, поставки — всё другим, а я не у дел. Ты думаешь, я не работал, Макс? Я пахал. Я землю зубами грыз, спал по три-четыре часа в сутки, и что в результате? Всё время находиться на заднем плане, подбирать крошки, которые остались после обожравшихся Балу и Шабарина. Каково это, если начинали все одинаково? Это страшно, Макс. Просто выть хотелось, как подумаешь, что это конец, и мне уже никогда не подняться. Никому не хочется до самой смерти быть под номером вторым… А потом я подумал о тебе.
— И решил подставить меня во второй раз, — продолжил за него Макс. — Ты пришёл к Шабарину и предложил ему разыграть комбинацию против Балу, использовав меня, как подставного болвана для милиции. Папа Джо согласился. Он, как я понимаю, не чурался крайних методов, особенно, если с их помощью можно устранить главного конкурента, при этом самому оставаясь в стороне. В то же время, ты не терял былой связи с Балуевым и сообщил ему о том, что готовится, несколько исказив, естественно, факты и выставив Папу Джо идейным вдохновителем всего происходящего. Расчёт был прост: в начавшемся круговороте один из них должен был прикончить другого, оставляя тебе одну мишень вместо двух.
Костя со значением посмотрел на Байдалова, который мрачной тенью нависал за спиной Макса:
— Я же тебе говорил, что этот человек соображает будь здоров. Если бы мы не подстраховались, он бы догадался обо всём ещё в самом начале.
Антон скользнул взглядом по сгорбленной фигуре Макса и пожал плечами:
— А я и не возражал.
Макс устало потёр глаза. Жутко болела голова; казалось, что череп раскалывается на части. Стук колёс ещё одного приближающегося поезда бил по ушам, отдаваясь во всём теле конвульсивными толчками.
— Но, для всего этого тебе нужен был помощник. Не липовый, вроде Папы Джо, а настоящий, — Макс с трудом заставил ноющее тело повернуться к Байдалову. — Как Балу тогда, восемь лет назад. Готовый сдать своего шефа. Как я понимаю, ты теперь новый глава «Юнитекса»?
Антон цинично усмехнулся:
— Костя правильно сказал, никто не хочет быть номером вторым. Такова жизнь…
Эту свежую сентенцию с шумом накрыл перестук вагонных колёс. В заполнившем всё грохоте три человека стояли в полуразрушенном ангаре мастерской и, молча, смотрели друг на друга. Наконец, Макс повернулся к ним спиной и, перейдя просторный зал, остановился у окна. Он смотрел на чёрные ветки деревьев, мерно колыхавшиеся в молочно-серебристом свете луны, и вдыхал смешанные запахи свежего ветра, ржавого железа, молодой зелени, выхлопной гари от дизельного двигателя и многих других. Каждый запах ощущался отдельно, не смешиваясь с другими, и это лишь обостряло тоску и опустошённость внутри, от которых сердце тянуло долгой сосущей болью и стыли кончики пальцев.
— Ты добился чего хотел, — произнёс Макс, всё так же глядя в окно. — Балу мёртв, Шабарин тоже. Теперь музыку заказывают «Поликон» и «Юнитекс» с обновленным руководством. «Мегатрейдинг» в счёт не идёт. Рынок ваш, вы всесильны. Отпустите нас с девочкой?
Он обернулся, чтобы увидеть, как Костя медленно качает головой.
— Нет, — странно, но в его голосе даже пробились нотки сожаления. — Ты уж извини, Макс. Ты мне всегда нравился, но отпустить вас мы не можем. Нам нужен виновник всего этого…
Рука, с зажатым в ней пистолетом, описала полукруг, который очертил мёртвое тело Шабарина.
— Тебя и так уже разыскивают за убийство Миши Балуева. А это будет последней точкой. Шабарин использовал тебя, а ты, после, добрался до него и свёл счёты. Антон сумел тебя остановить, но поздно — Руслан Константинович погиб. Он застрелен из твоего пистолета, с твоими отпечатками. Вопросов не возникнет, всё чисто.
— Девчонку отпустить мы тоже не можем, — поддержал его Байдалов. — Она, действительно, слишком сообразительная.
Костя кивнул.
— Я сам подъеду и заберу её. По другому нельзя.
— Единственное, что я могу пообещать тебе, Макс, — она ничего не почувствует. Мы же не звери.
— А кто?
— Хамишь, — укоризненно сказал Антон.
— Да, ладно, — качнул пистолетом Пирог, великодушию которого не было предела. — Пускай говорит, что хочет. Не бери в душу.
Макс пошевелил головой, разминая шею. В затылок при этом словно воткнули раскалённый докрасна лом. Он зажмурил глаза и тяжело вздохнул. Оставалась, пожалуй, единственная вещь, которую ему хотелось узнать.
— Тебя на самом деле зацепило, когда вы разыгрывали представление с покушением? — спросил он у Пирогова.
— А как же, — гордо ответил Костя. — Я же тебя знаю, ты дотошный. Вдруг решил бы проверить. Всё должно было быть взаправду: и стрельба, и ранение, и больница. Царапнуло, правда, совсем чуть-чуть, но кровь была. И повязка до сих пор на руке. Чешется собака…
— Не жалеешь ты себя, Костик, — усмехнулся Макс. — Не бережёшься…
Он ещё раз зажмурился, пытаясь прогнать фиолетовые пятна, плавающие перед глазами.
— Что-то устал я с вами. Да и противно как-то. Пойду, пожалуй…
При этих словах Пирогов рассмеялся сухим неприятным смехом.
— Но-но, — предостерегающе произнёс Байдалов, и тоже достал пистолет. Небольшой аккуратный «М-70», не иначе, как обретённый где-то неподалёку от Косово.
Макс, уже успевший отойти от окна на несколько шагов, остановился и повернулся к ним.
— Не стоит, — сказал он. — Вам есть чем сейчас заняться и без этого. По-моему, у вас небольшие неприятности.
В воздухе что-то изменилось. Как будто лопнула вдалеке незримая, туго натянутая, струна. Пирогов оборвал свой кашляющий смех, глаза Байдалова забегали по сторонам.
— О чём это ты? — подозрительно спросил Костя и, тоже, невольно оглянулся вокруг.
Макс взглянул на Антона:
— Ты, ведь, не один приехал сюда с Шабариным? На всякий случай твои парни оцепили всю площадку. Так? Ты же привык подстраховываться. Да и Пирог, наверное, сказал, что так будет лучше.
Молчание обоих было выразительнее любого ответа.