КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ

Квилессе

– Что это? – спросил Черный.

– Это? Подобие базара. Это место – главный вход в пристанище изгоев. Видишь, вон там, у наполовину срытого вала, останки ворот? Раньше это были ворота в сад Дворца Правителя. Эта трещина в земле – русло высохшего водного канала. Он раньше опоясывал весь сад. Вода ушла, и, говорят, теперь на дне этого канала обитают какие-то чудовища.

– Чудовища?!

– Ну, я думаю, никакие не чудовища, – нехотя ответил Ур. – Скорее всего, какие-нибудь мутировавшие формы жизни. Или просто дикие животные. Кто бы знал…

– А мы сейчас зачем туда..?

– А как

же? Еда; нам нужно много еды. Продадим ваши кольца, кое-какую мелочь… И будьте все время наготове: здесь не то место, где можно разевать рот! Того и гляди – прирежут и ограбят. Здесь деньги имеют большую ценность, чем где-либо еще.

Базар в этом пустынном городе был точно таким же, как и большинство базаров в большинстве миров. Было шумно и многолюдно; в большинстве своем люди здесь ходили в таких же кожаных одеждах, что были надеты на нас, с той лишь разницей, что наша одежда была рваной (на Черном) и грязной. Кое-где виднелись и скары, стоящие без охраны – Ур пояснил, что, возможно, они с секретом, не так просты в обращении, как наши, и так запросто их не угонишь – или же хозяева их настолько опасны, что даже на скаре человек не чувствует себя в безопасности от длинных рук мстителя. Может, они подстроены под параметры хозяина, кто знает.

А меж тем мы начали привлекать внимание. Еще бы! Кругом, на многие мили, смерть вычистила все до блеска. Люди кругом, наверное, годами не видели почвы, даже глину для своих домишек добывали далеко и везли сюда караванами, и платили за неё дорого – а тут грязища! На наших одеждах, кое-как отмытых, виднелись разводы, оставленные желтыми водами, в которых мы вытравливали заразу. Черный, как я уже упоминал, разорвал швы, впивающиеся ему в кожу, и теперь сверкал голыми подмышками. Особо потешались над сапогами Черного – они откровенно раскисли от грязи и потеряли всякий вид в желтой воде. А местные – наверное, это было очень важно, – носили сапоги добротные, круглоносые, на толстой крепкой подошве. Неудачливый разбойник, который, напомню, милостью нашей остался в одном исподнем, ежился под плащом, и тщательнее прятал босые ноги от косых взглядов.

Благодаря тому, что мы были на скарах, продвигались мы без помех. Люди просто проскальзывали под брюхам наших машин, награждая нас нелестными эпитетами на всех языках этого мира, а Черному доставалось вдвойне – если его скар нечаянно наступал на ногу зазевавшемуся, Черного обзывали тупым слепым чурбаном. Он лишь губы кривил и отворачивал свое лицо от ругающегося.

– Да, одежку-то надо привести в порядок, – заметил Ур, когда компания около одной из импровизированных лавчонок просто зашлась от гогота, а разбойник наш, опустив пылающее от стыда лицо, поджал длинные пальцы ног. – Мы слишком бросаемся в глаза. Зед, ты как – готов снять повязку? Ты привык к тому, как должен выглядеть мир?

– Не знаю, – неопределенно ответил Черный, приподняв слегка черную ткань. – Я попробую… потом.

Ур, несмотря на то, что народ откровенно потешался над ним, хохоча и показывая пальцами, на то внимания не обращал. Ловко лавируя меж тележек, палаток, домов, он был как рыба в воде. Я еле поспевал за ним, а Черный с разбойником так и вовсе отставали, их скары вообще застряли через улицу, и нерешительно топтались на своих длинных суставчатых

ногах, и меж нами тек сплошной людской поток, влекущий с собой какие-то тюки, блеющую и кудахтающую живность.

– Продадим кое-что вон тому купцу, – сказал мне Ур, останавливаясь. Перед нами теперь был дом – такой, каковыми тут были все. Плоская крыша, глиняные стены, навес над дверями. Около дома на жестоком ветру хлопала пологом палатка – торговая, надо полагать. Сам купец сидел под навесом, у дверей своего дома, совершенно неподвижно, и в свете Торна казался куклой. – У него же купим одежды. Я раньше видел его – он торгует здесь сто лет. Жулик он добрый, но товар у него самый лучший. Он возит его из Пакефиды. Возможно, сможем Зеду сапоги по размеру подобрать.

– Из Пакефиды?! – поразился я. – Но как? Минуя сикрингов?!

– Да кто бы знал; он крепко хранит свои секреты, а его верные псы – охраняют его, и потому он почти ничего не боится. Говорят, в молодости он встретил Серого Демона, и остался жив – а прочие от встречи этой неминуемо погибали, потому что демон всегда приходит что-то исправить и забрать кого-то с собой. Он творит свою картину мира, и многие в нем лишние…

– Интересная легенда, – заметил я. Жаль, нечем записать.

Тем временем Черный с разбойником догнали нас, и мы вместе подъехали к дому купчины.

Упомянутый купчина, человек, разодетый по последней пакефидской моде – с той лишь разницей, что вместо тканей одежда его была пошита из тонко выделанных кож, – с самым непроницаемым каменным лицом сидел в стороне ото всего этого базарного шума, на небольшом низком диванчике, протертом чуть не до дыр его неподвижной задницей. Возможно, дела его шли очень хорошо – или же он торговал неким специфическим товаром, что было более вероятно, раз не было у него нужды выкрикивать, завлекая в лавчонку покупателей. Он курил кальян; Черный, принюхавшись в дыму, выползающему из губ купца, поморщился; то был не ароматизированный табак – это была ядовитая трава шари, местное подобие наркотической травы.

Несмотря на поднявшийся холодный ветер, сидел купец абсолютно расслабленно, скрестив ноги по-турецки и облокотившись на подушку, и бесстрастно взирал на снующих мимо людей, покуривая себе кальян. На нем была одежда светлых тонов, искусно украшенная серебристыми плетеными шнурами, на ногах – теплые штаны и короткие, щеголеватые сапоги, слишком нарядные для того, чтобы топтать местные камни. Впрочем, думаю, что по этой земле купчина едва ли сделал и сотню шагов в этих нарядных сапогах, здорово смахивающих на сапоги из кожи молодого крокодила.

Глаза его были словно бы стеклянные; казалось, он своим зельем был унесен в страну грез, и если даже некто бесстыдно и стащит у него прямо из-под носа его товар, он и ухом не поведет, но это было далеко не так.

Стоило нам приблизиться, как его стеклянные глаза, словно неживые шары, перекатились в глазницах и теперь он, не мигая, смотрел прямо на нас.

Ур легко заставил свой скар согнуть ноги и опуститься на брюхо, а затем соскочил на землю. Я спешился тоже; последовал за нами и разбойник, лязгая зубами и подпрыгивая, поджимая пальцы. Скары были теплые, а земля, так обманчиво сияющая теплым желтоватым светом – просто ледяная.