КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ
Шрифт:
Ясное дело, тупые крестьянские сынки! А вот и причина, отчего пугало осталось без новой одежки, а над деревенскими дурнями потешался каждый встречный – мечи. Небось, не только одежку продали, но и все отцовское наследство спустили, чтобы купить такое! И пользоваться-то не умеют, и за какой конец держать не знают, а туда же… Мечтатели! Наверняка странствующие рыцари, или считают себя таковыми; наслушались в детстве сказок от своего неумытого деда о том, что какой-то батрак когда-то уехал из их деревни в город и там стал человеком – а то и принцем, мало ли как мог приврать,
Словом, мы были яркими представителями средневековой лимиты. Прижимая к груди свои заветные мечи (у меня меч шотландских горцев Тэсана, у Черного японская катана Айяса), разинув рты, вращая глазами во все стороны, мы стояли с разинутыми ртами посередине городской площади, и мир вокруг казался нам пестрым, ярким и прекрасным!
Невысокие домики, красиво окрашенные утренними лучами и увитые плюющем, словно сошли с полотен какого-нибудь жизнерадостного живописца, не поскупившегося на яркие и сочные цвета на своем полотне. Крикливые веселые прачки в беленьких чепцах казались нам прекрасными дамами, чинно вышагивающий по булыжной мостовой длинный тощий господинчик в удушающем тесном одеянии казался неописуемым красавцем!
– Слыш, Черный, – начал было я, но осекся, увидев подозрительный взгляд, брошенный на нас прохожим. – то есть, Тристан!
Только амбициозный Черный мог придумать себе такое громкое имя.
– А чего делать-то будем? – зашипел я, озираясь по сторонам. – Куда пойдем? Нам идти-то некуда! Дома у нас нет; как вообще ты себе представляешь свое триумфальное восхождение на престол?
– Будем странствующими рыцарями, – легкомысленно предложил «Тристан». – Делов-то! Я все рассчитал. Мне всего-то и нужно, что засветиться на рыцарском турнире перед государем, и дело в шляпе.
– Ты дурак, что ли ?! Кто тебя пустит на рыцарский турнир?!
– Всех пускают. Как зрителей. А там уж я постараюсь добиться поединка с победителем.
– А до тех пор?!
– Будем странствовать. Да не дрейфь ты, Торн!
Только такой великодушный Черный мог подарить мне такое имя.
Никакое.
Признаться, наша бродячая базарная жизнь имела и свои плюсы.
Во-первых, всеми организационными моментами занимался исключительно Черный, а значит, у нас все всегда было, и все благодаря его внешности.
Надо сказать, в пятнадцать он ростом не вышел. Да еще и имел лицо потенциального потерпевшего.
Он был очень маленький, тощий, лопоухий, губастый, с такими простодушными огромными глазами (и рот у него вечно был полуоткрыт), что любой мало-мальски приличный жулик считал чуть ли не своим долгом его обобрать. А подходя ближе, замечал в тонких ручонках «лопушка» меч – вещь, несомненно, дорогую, с перламутровой темно-серой ручкой, украшенной прекрасно выполненным стилизованным то ли тигром, то ли барсом, с резной чашечкой гарды,
Делалось это так.
Обычно на базарах устраивались драки, борцы друг друга кидали об помост, крестьянские дюжие сыновья тузили друг друга крепкими кулаками, ну, и такие, как мы, бродячие тунеядцы, на потеху зрителям неумело высекали искру своими дешевыми ширпотребовскими мечами.
Негодяй, заметивший Черного (тот обычно ошивался у арены, раскрыв рот, наблюдая за каким-нибудь боем, все равно каким), быстренько подзывал сообщника, парня тощего, прыщавого, на вид немощного, но крепкого на самом деле (наверное, бывшего акробата или что-то в этом роде), и бывалого, и они вместе, но как бы порознь, подходили к Черному. Возможности украсть Айясу он не давал – крепко держал её обеими руками, хоть и глазел на представление, и они начинали его обрабатывать.
– Славно дерутся! – говорил мошенник. Обычно это был прилично одетый горожанин средних лет, с усиками, только что постриженными в цирюльне, внушающий доверие. Черный сразу же таких вычислял.
– А то! – с восторгом отвечал он, в свою очередь разглядывая мошенника и размышляя, чем можно у него поживиться. Сообщника он тоже вычислял моментально – если какой-то прыщавый, стриженный под горшок придурок хрюкает над плечом, значит, это он.
– Ты, видно, тоже собираешься? – незнакомец кивал на меч. Черный гордо кивал:
– Еще как! Я им тут всем покажу! Знаешь, какой я мастер? У!
Глаза Черного при этом сияли, радость так и перла наружу, и бравада эта ну никак не вязалась с его нелепым жалким видом – замызганная куртка, поношенные сапоги, – словом, вид у него всегда был такой дебильный, что мошенники почти не таясь переглядывались и заговорщически подмигивали друг другу: попался, селезень!
– Я принцем стать хочу, – доверительно продолжал Черный. – И стану, вот увидите!
Еще один ликующий взгляд мошенников.
– Что же, и такое может быть. Говорят, все они так же, как и ты начинали. И давно путешествуешь?
Черный, лупая невинными глазами, честно отвечал:
– Месяц.
И мошенники шли ва-банк.
– Месяц?! Ого! Знать, и вправду славный мастер! За месяц толковый малый может научиться всему!
– Я же и говорю, – подтверждал Черный.
– А вот этого сможешь победить? – азартно спрашивал мошенник, кивая на победителя на помосте, какого-нибудь обалдевшего от удачи простака. Черный делал важное лицо:
– Да почесаться! – что на местном сленге означало «запросто» или «влет».
– А того?!
– Да почес…
Словом, в скором времени вокруг Черного и мошенников образовывалась толпа – мошенники делали вид, что они вызывают Черного на честный спор, при том всячески указывая на то, что он сам расхвастался – ну, а он и не скупился, хвастал. Тощий, к тому времени вовлеченный в процесс, бил себя кулаком в тощую грудь и орал – из-под его льняной длинной челки был виден только его огромный зубастый рот: