КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ
Шрифт:
Так гласила книга с красочными картинками, на которых наш Чингисхан был похож на злобного черта.
– Имя, – процедил сквозь зубы Черный. Он ехал, прищурившись от солнца, очень яркого для сентября – ибо месяц, наступивший здесь, ничем не отличался от нашего сентября, только назывался по-другому. – Имя, имя… а это мысль.
– Ты о чем? – спросил я, но он смолчал.
Праздник в столице этого кнента (так назывались здесь государства) праздновали с размахом. Горожане, раздобывшие билет на зрелище, принаряженные и с приглаженными волосами, неслись к центру города – там, в Императорском дворе, рядом с дворцом, на башнях которого были подняты флаги всех Мирных Королевств,
Черный тоже раздобыл билеты; как обычно, кого-то побил или выспорил, что, впрочем, одно и то же. Точнее сказать не могу, потому что в то время, когда он рыскал в поисках билетов по городу, я был в бойцовском зале, и меня гоняли в хвост и в гриву. К слову сказать, меня научили вполне сносно драться, не лучше, но и не хуже прочих, так что я реально мог постоять за свою жизнь в настоящей драке как минимум пять минут. До Черного мне было как до Китая пешком, конечно…
Итак, мы ехали во дворец. Город вслед за нами словно вымирал. Поспешно закрывались ставни и двери, на входах в магазины вешались огромные замки и в витринах ставились зеркала – местное подобие вывески «закрыто». Одинокий сторож, грохоча колотушкой, брел по темной булыжной мостовой куда-то в прохладную темноту узкой улочки, и взволнованные голоса исчезали, убегали все дальше.
А на воле было чудесно! Осень, ослепительная и прекрасная, синее небо, легкая прохлада – что может быть лучше? От свежего воздуха, оттого, что я выспался, от осознания того, что, возможно, и, скорее всего, мне больше не придется торчать днем и ночью в бойцовском зале, настроение мое улучшилось, я воспарил до небес. Все эти бесхитростные радости красноречиво были написаны на моем лице, и Черный неодобрительно покачал головой, но промолчал.
– Срежем, – предложил Черный, заворачивая коня. По-моему, он волновался, и скоро я понял причину его волнения – мимо нас, укрывшихся в тени улочки, протопала замороженная стража, кого-то выискивая. Впрочем, почему – кого-то? Наверное, нас. Или одного из нас. Черный, выглядывая из-за угла, проводил их взглядом и кивнул мне:
– Поехали.
Чем ближе к дворцу мы подходили, тем больше становилась толпа, по которой шныряли замороженные солдаты в синем, хватая то одного, то другого – обычно это были перепуганные задохлики, которых отпускали, врезав пару раз по хребту.
– Здесь у них меньше шансов поймать нас, – процедил Черный.
Мимо охраны мы промчались как два важных господина, от моей лошади даже шарахнулась синяя стража, и мы въехали на арену.
Это было грандиозное сооружение, основательное, с мраморными скамьями и навесами, ограждающими зрителей от солнца. Арена, окруженная со всех сторон флагами участников, приехавших на соревнования, поднималась к солнцу многими этажами, на которых торопливо рассаживались зрители, стараясь занять самые лучшие места, и мы, оставив лошадей у коновязи, рванули в первые ряды.
Растолкав и распугав горожан, успевших удобно устроиться, мы оккупировали места в самых лучших рядах и уселись, предвкушая зрелище.
Надо сказать, и без боев зрелище было что надо. Во-первых, конечно, дамы – они все сплошь были разряжены, особенно знатные молодые горожанки, которым пора бы замуж, военный турнир для того был самым подходящим временем, так как вся знать съехалась посмотреть на бои, да еще и принцы со всех Мирных королевств были здесь. Прачки надели свои лучшие белоснежные чепчики, красные юбки, и вкупе с румяными щеками и блестящими глазами они представляли собой зрелище забавное и веселое, словно толпа толстеньких аппетитных уток на выгуле. И таких же
Крестьяночки оделись более изыскано, у них были красивые корсажи из нарядной ткани и кружевные блузы, заманчиво очерчивающие полуобнаженные плечи.
Богатенькие горожанки были разодеты в легкие воздушные платья, похожие на крылья бабочек, и головы их венчали перья и целые россыпи бус и камней в причудливо уложенных волосах. В беспрецедентной борьбе с кусачими насекомыми последние были побеждены, и если не все, то основные их силы были разбиты, и красотки приятно пахли духами и лучшим мылом королевства, чего нельзя было сказать о кавалерах, притом практически обо всех – им замуж не выходить. А потому мужская часть болельщиков, принаряженная и частично отмытая, все-таки смердела потом и чесноком, и даже свинарником – ну, зашел человек перед праздником в хлев убедиться, что с его свинками все в порядке, ну вляпался новым сапогом в теплую еще кучу – так рано или поздно это все равно произошло бы. А руки не сполоснул – так это никто не полоскал.
Затем, конечно, сами виновники торжества и все с ними связанное заслуживали отдельного внимания.
Во-вторых – это, конечно, сами спортсмены, то есть принцы, готовящиеся к бою. По очереди они выходили на арену под громкий вопль глашатая, выкрикивающего их имена и название Королевства, которое они представляли. Они выходили, чинно кланялись публике и оставались на арене, размахивая мечами, проверяли свое оружие на остроту, делая какие-то коварные выпады под восторженные крики почитателей.
В-третьих – зрители даже привстали от восторга, и я тоже, когда целая процессия из одетых в синее юношей вынесла на богатой подушке приз будущему победителю, по традиции – драгоценный пояс из золотых и серебряных пластин. Он был очень широк и, несомненно, тяжел – в две ладони шириной. Под ярким осенним солнышком он пламенел огнем от обилия чистейшей воды камней, усыпавших его, рубины поблескивали кровавыми темными огоньками, радужно переливались алмазы, а на самых больших пластинах искусным гравером были выполнены гербы городов этого кнента и вписаны их имена. Словом, приз был просто потрясающий; не знаю, самый ли он был богатый или считался наравне со всеми, но я, ничего иного не видевший, был потрясен этим великолепием. Человек, его выигравший, мог озолотиться на всю жизнь, и дети его вели бы безбедное существование.
Принцы продолжали появляться на арене под громкие приветственные крики болельщиков, и с первого же взгляда на них мы поняли, что наш Чингисхан не самый богатый. Да еще и слушок прошел по рядам, как дурной запашок, что принц Зед в немилости у государя.
Принцы были в очень простых костюмах, без украшений и без плащей, разумеется, но у всех, как у одного, на лбу были изысканные венцы из золота с их вензелями, да еще и пуговицы, застежки – все было из золота. Кое на ком я увидел драгоценные пояса из пластин – то были победители в прошлых соревнованиях в других кнентах. Да, пожалуй, нынешний приз был самым богатым – а, впрочем, наверное, он просто отвечал требованиям современной моды.
Наш Чингисхан вышел на поклон к публике при всем параде, то есть, практически так же, как мы его увидели впервые, весь увешанный своими громоздкими камнями и в золотой парче, в тяжком тюрбане, в пурпурном плаще, словом, рядом с остальными он смотрелся, прямо скажем, аляповато.
Черный недобро ухмыльнулся, глядя, как он важно раскланивается перед публикой, словно не замечая неодобрительных возгласов.
– А ведь он и правда бедствует, – заметил Черный. – Посмотри – на нем нет ни крошки золота. Он не может себе его позволить.