Кингчесс
Шрифт:
Это всё злоба из-за Мамбы. Если бы французы не разобрались, что он с ним связан, Шнеерзон бы не сидел сейчас в тюрьме, а жил бы красиво, и на воле. С другой стороны, если бы он остался на свободе, то давно бы продал Мамбу за один серебряник, или за два. Предложения уже были, но поразмыслив, он отказался от них.
Достаточно было и тех слухов, которые разносили французские газеты, чтобы не рисковать своей головой, предавая Мамбу. Смерть всегда, рано или поздно, приходит за тобой, но у всех она разная. И Шнеерзону очень хотелось, чтобы его была лёгкой, а не долгой и мучительной. Так что, предавать
Ничто так не освежает мозги, как небольшое недоразумение. Во французской тюрьме было довольно комфортно. Конечно, разносолов и дам здесь не было, но и с русской тюрьмой не сравнить. Но раз он смог выжить там, то почему не сможет выжить и здесь.
Дали ему восемь лет, но обещали скостить срок. Нужны были деньги, но вот тут от него отвернулись бывшие друзья, да он и сам был виноват в этом. Чего греха таить, большинство из порученных ему денег он потратил зря, но и не воровал.
Не получившие прибыли акционеры, обивая пороги тюрьмы, требовали более жёсткого в отношении его приговора, но, получив компенсацию, от распроданного имущества парка развлечений, который, всё же, хоть и в усечённом виде, но стал функционировать, они отстали. Его могли бы экстрадировать в Россию и САСШ, но почему — то делать этого не стали.
Вероятно, что за те преступления, которые он, якобы, тут совершил, в тех странах ничего, серьёзнее общественного порицания, он и не заслужил бы.
И вот наступил долгожданный день его освобождения, намного раньше присужденного срока. Как оказалось впоследствии, правильное решение, в отношении его, французской фемиде помогли принять его заклятые друзья, уплатив небольшую сумму заинтересованным лицам.
И вот, наконец, он на свободе! Выйдя из Венсенской тюрьмы, Леонид неспешно последовал от главных ворот, обдумывая, куда ему податься. Одет он был в свой старый костюм и такие же штиблеты. Денег не было, пока. Но в одном, очень укромном, месте у него были спрятаны золотые франки, доллары, червонцы и марки.
Как говорится, каждой золотой твари, и не по одной паре. Но до тайника надо было ещё добраться. А пока… Он вышел на оживлённую дорогу, ведущую в Париж, думая нанять экипаж, имея с собой несколько франков. Как вдруг возле него резко затормозил ничем не примечательный экипаж.
— Садись, Леонид!
— А?
— Садись, говорю, быстрее! — и ему в лоб ткнулся ствол Лефевра. Подняв глаза, он увидел знакомую ухмылку его старого друга Леона.
— И ты здесь, Срака, а я-то думал…, - дальнейшую фразу уже было невозможно разобрать, так как жёсткая рука Леона Сракана схватила его за шиворот и затащила в коляску. Кучер хлестнул лошадь, и экипаж с крытым верхом уверенно задребезжал по дороге, всё усиливая и усиливая свой ход, подпрыгивая на каучуковых шинах.
Один из прохожих, до этого неторопливо следующий далеко позади, резко бросился искать свободный экипаж, чтобы догнать коляску. Но время было безнадёжно упущено, и только поднятая пыль указывала на то место, где промчался экипаж, которого и след простыл. Разочарованный шпик тайной полиции, выругавшись и надев котелок, отправился докладывать в управление, что упустил клиента.
— Куда мы едем?
— В Дижон.
— А потом куда? — Шнеерзон ни разу
— В Базель.
— А дальше?
— В Инсбрук.
— А потом?
— А потом в Вену, мой нетерпеливый друг, в Вену.
— Леон, мне, в общем-то, наплевать, куда мы едем, но мне нужно забрать в тайнике деньги. Спасибо, конечно, что вы обо мне позаботились, но мне надо заехать в Лион, за своим золотом.
— Оставь его себе на чёрный день. В Лионе тебя ждут, и ты погоришь за десяток червонцев.
— Это кто это там меня ждёт?
— А я откуда знаю, — огрызнулся Лион, — ты сидел в тюрьме, а не я. У тебя и надо спрашивать, кто там тебя ждёт и зачем. Ты слишком во многое ввязался.
— Но я же провёл это время в тюрьме, обо мне все уже забыли.
— Зато о том, чьим ты был человеком, до сих пор помнят. Тебе нужны новые проблемы?
— Нет!
— Ты хочешь жить?
— Да.
— Тогда слушай, что тебе велел передать Мамба.
— Первое: Предашь, сдохнешь! И он не шутит, ты сдохнешь, Леонид, где бы ты ни прятался, сдохнешь, как собака. Мамба этого не забудет, а его чёрные лапы достанут тебя везде. И твоя голова украсил собой очередное копьё.
— Хватит меня запугивать! Да, я знаю, либо, как Момо, потеряю разум.
— Момо погиб, убив короля Британской империи.
— Как? Ведь он был полоумным.
— Сумасшедшим? Да, был, но Мамба его простил и вылечил. А Момо искупил своей смертью совершенное предательство. Но тебе такой шанс не представится, не надейся на это, Лёня, — заметив его реакцию, предупредил Сракан.
— Ладно, я понял, а что я буду делать в Вене?
— Там найдёшь Троцкого, он тоже еврей, как и ты.
— И что? Антисемит ты сраный, Сракан. Ладно, ладно, я ещё от тюрьмы не отошёл. Не надо меня резать, Лёня. Я теперь ценный кадр.
— Это с чего бы?
— Да хотя бы с того, что ты, который и двух слов не скажет за день, болтаешь со мной уже второй час. А это значит, что у нашего вождя на меня обширные планы, поэтому я весь в предвкушении нового дельца. Не так ли, мой молчаливый друг? — и Шнеерзон весело рассмеялся.
Леон поморщился, подкрутил тонкие итальянские усики и продолжил.
— Да, ты прав, дело у тебя там есть. Этот Троцкий, он социалист, я не разбираюсь в этом, кто есть кто из них. Вот мне на бумажке написали. Он меньшевик, состоит в партии РСДРП. Твоя цель — вступить туда же, завоевать его доверие и помогать им деньгами. Деньги будешь получать через моего человека, — и он кивнул на спину кучера.
Кучер обернулся и, широко улыбнувшись, снял с головы шляпу и поприветствовал нового коллегу.
— Здрасте! — кивнул в ответ Шнеерзон. — Интересны твои дела, Господи. На кой чёрт Мамбе сдались эти революционеры, они же против монархии, а он император?
— Со мной никто не поделился этой информацией. Но ты же знаешь, Лёня, не всё так просто. Вождь — провидец, и он никогда не ошибается, а если и ошибается, то в мелочах.
— Да, что есть, то есть, — снова кивнул Шнеерзон.
— Так вот, он как-то сказал, что Российскую империю захлестнёт революция, которая всех погубит, и с ней бесполезно бороться, она пережёвывает всех и выплёвывает их уже мёртвыми.